Путешествие в Тунис. Глава 2
Первые впечатления
Оставив вещи в холле, я отправился завтракать. Рестораны в тунисских отелях, как правило напоминают советские столовые - просторные и светлые помещения с кафельными стенами, причём узор на кафеле настолько мелкий, что для неподготовленного человека может стать мозговой атакой!
Меня встретил пожилой, необыкновенно интеллигентный официант, который с улыбкой указал мне на стол с континентальным завтраком.
- Сильвупле мсье, - сказал он с лёгким кивком головы.
Чем-то он напомнил мне один персонаж из книги Ильфа и Петрова «Золотой телёнок». Там на строительстве советской железной дороги сервировать фуршет был приглашён ресторатор из Ленинграда, который помнил ещё балы в Зимнем Дворце и прекрасное прошлое России, и которому глубоко претило грубое и неотёсанное настоящее.
Тунисский официант, вероятно, тоже знал лучшие времена, когда в отель приезжали не дикие «орды» русских, украинцев, белорусов и сербов, а французы, которые заказывали за ужином вино и платили очень хорошие чаевые. На столах была совсем другая сервировка, и подавались совсем другие блюда. Но времена изменились, и сидя вечерами на тенистой террасе, он наверное вздыхал по-французски: «Да, Тунис уже не тот...».
Завтрак был необычайно скуден: овощной салат, куриное яйцо, колбаса, сдобная булочка без начинки, яблочное повидло и кофе.
«Этим нельзя наесться», - с грустью подумал я и на всякий случай взял побольше булочек.
Номер
Когда я вернулся к стойке, выяснилось, что мой номер уже готов. Высокий и худой (как и большинство арабов) портье с чёрными кудрявыми волосами, уложенными назад гелем, подхватил мою сумку и направился к лифту.
Лифт был старый, тесный и к тому же не работал. Хотя я жил на третьем этаже, доехали мы только до второго, дальше нужно было идти пешком. Мы поднялись на один этаж по лестнице, прошли по длинному коридору, в котором пахло кошками, в самый конец. Отперев дверь ключом, портье с силой её толкнул. Дверь распахнулась, и мы вошли в мой номер. В ноздри ударил типичный гостиничным запах.
В комнате были белые стены, кафельный пол, большое окно. Обстановка была выдержана в аскетичном колониальном стиле. В прошлый раз, будучи наслышан о том, что в Тунисе повсюду принято платить чаевые, я решил расщедриться и дать портье 100 мелимов (около 2 рублей). Посмотрев на монету, он с обидой вернул мне её:
- Спасибо, мсье, у меня нет сдачи.
В этот раз я решил не повторять прошлых ошибок и чаевых не давать. Впрочем, тунисских денег у меня пока ещё и не было.
Первым делом я решил проверить сантехнику. Мой печальный опыт снова меня не подвёл, из душа полилась лишь тонкая струйка, вся же вода струилась из места, где шланг крепится к смесителю.
- Это что такое? - грозно спросил я у портье.
- Мсье, это не проблема, я вам пришлю кого-нибудь. Окей? - спросил он.
- Окей, - отвечал я. Портье ушёл, а я стал разбирать вещи. Разложив всё по полкам, я отодвинул шторы и вышел на балкон.
Позднее мне не раз приходилось слышать от других постояльцев про то, что персонал гостиницы вымогал у них деньги за номер с видом на море. У меня никто денег не просил, но вид был прекрасный — за окном была величественная гора и белые плоские крыши многочисленных домиков, уходившие за линию горизонта. Внизу был вход в отель и ворота. Через дорогу — маленький ресторанчик, который был закрыт.
Решив не терять времени даром, я отправился на море.
Пляж
Есть отели первой линии — они стоят на берегу моря, есть второй, есть третьей. В какой линии стоит мой отель мне выяснить так и не удалось — туроператор отвечала что-то туманное, вроде «до пляжа пять минут пешком». Когда я спросил у портье, как мне пройти на море, он начал объяснять так долго и путано, что я всерьёз забеспокоился. Насколько же оно далеко?
На улице стояла страшная жара. Оглушительно стрекотали цикады. Я шёл по раскалённой бетонной мостовой, довольно грязной, довольно старой, с любопытством озираясь по сторонам. Судя по всему, мой отель стоял в какой-то дыре — кроме двух трёх бедных магазинчиков никакой цивилизации вокруг не было. Мусорные контейнеры стояли прямо на тротуаре. Прогретые солнцем, они источали нестерпимую вонь.
Вдоль дороги в изобилии росли местные растения — кактусы, пальмы, жасмин — в Тунисе он бывает не только белый, но и сиреневый. Но яркие цветы ничем не пахли, а листья деревьев и кустов на ощупь были как пластмасса — жёсткие и упругие. Веточка пальмы, по которой я провёл рукой, была шершавой как осока. При желании ею можно было вскрыть вены. Ещё менее гостеприимно выглядели кактусы — огромные, выше человеческого роста, и страшно колючие.
Сзади кто-то посигналил, со мной поравнялась жёлтая машина такси. Водитель крикнул:
- Мсье? Такси?
Я отрицательно покачал головой. Таксист укатил. Но стоило мне сойти с тротуара, как мимо с оглушающим рёвом пронеслись голые по пояс парни на мопеде. Всё здесь было непривычно и негостеприимно. А главное, на улице не было ни души!
У глубокого рва дорожка свернула к морю и пошла вниз. Здесь тоже царило запустение - по обе стороны в изобилии валялся мусор — пластиковые бутылки, упаковки от чипсов, скомканные пакеты. Чем дальше, тем меньше нравилось мне всё вокруг...
У входа на пляж был полосатый шлагбаум. Рядом с ним дремал пожилой охранник. На флагштоке гордо развевались выгоревшие флаги Туниса, Германии, Швейцарии и Евросоюза. Российского флага не было. Нашего туриста здесь никто не ждал и не хотел.
На белых пластиковых лежаках под зонтиками из соломы лежали туристы, греясь под палящим африканским солнцем. Я огляделся в поисках свободного места. С непривычки казалось, что все смотрят только на меня — обычное состояние для первого дня. Завидев меня, ко мне подошёл молодой араб с темной, как кофе кожей и забавными кудряшками как у ослика из мультфильма.
- Привет, мой друг, - сказал он, расплываясь в улыбке, - как дела, хорошо!
Это извечная манера арабов — спросить «как дела» и тут же самому ответить: «хорошо». Очевидно, они не понимают смысл этих слов, и для них это что-то вроде заученного приветствия: «hi, how are you».
- Ты сегодня приехал?
Догадаться об этом было не сложно — для Туниса я был неприлично белым, и араб немедленно приставил свою чёрную от загара (и природы) руку к моей.
- Тебе нужен бронзовый загар! - наставительно сказал он. Видя, что я никак не могу найти лежак, он подвёл меня к свободному пластиковому креслу, стоявшему на краю пляжа, но не отстал.
- Как тебя зовут, дрюг? - продолжал он свои расспросы на адской смеси английского, русского и французского.
- Дима, - отвечал я, пытаясь прикинуть что ему от меня нужно.
- Димар?- красивое имя, - меня Салим.
- Очень приятно.
- Ты откуда приехал? Москва?
- Из Санкт-Петербурга.
- Санкт-Петербург? У меня брат в Санкт-Петербурге!
Не знаю, на что рассчитывают те, кто так говорят — то ли на некую дополнительную симпатию, то ли это какой-то непереводимый арабский оборот речи. Но в разговоре почти с каждым арабом выяснялось, что у него брат в Санкт-Петербурге, что, конечно, мало походило на правду. Наконец, покончив с формальностями, Салим перешёл от слов к делу. У него в руках вдруг появилась стеклянная баночка, наподобие тех, в которых раньше продавали зелёнку. Он снял резиновую крышку, и я догадался, что внутри чернила. И снова, за считанные секунды, мой мозг пробежал все закладки. Чернила, татуировки...
- Нет! Нет! Нет! Нет! - замахал я на него руками.
- Постой, я только покажу... - попытался он что-то нарисовать у меня на руке.
- Нет, спасибо, не надо! - ещё более веско сказал я.
- Тебе не нравится... - с презрением сказал он и ушёл, полностью потеряв ко мне интерес.
Временные тату — ещё один прибыльный местный бизнес. Рисуют их чернилами на основе хны. Стоит это сомнительное «удовольствие» от десяти долларов. Три года назад, в первый визит, когда мы с моей девушкой прогуливались по узким улочкам городка Сиди Бу Саид, наше внимание привлекла пожилая женщина, которая сидела прямо на мостовой. Она ловко схватила мою девушку за ногу и начала на ней рисовать предметом похожим на рейсфедер.
Узнав, как её зовут, она вплела в витиеватый узор её имя, зашифровав его арабской вязью. Потом мы не знали как расплатиться с этой «милой» женщиной, так как денег мы с собой почти не взяли, а цену «художница» заломила высокую... К слову, татуировка оказалась очень хорошей — она игриво смотрелась и не смывалась ни в душе, ни в море. Глядя на мою девушку, подружки по отелю тоже побежали делать тату, но по глупости сделали настоящие...
Гордый тем, что мне удалось избежать ещё одного «развода», я пошёл купаться. Песок был обжигающе-горячим. В нём попадались куски засохшей морской травы, палочки и прочий мусор. Зато вода была очень чистой - это волшебное ощущение, когда на тебя катится лазурно-голубая волна, к тому же совершенно прозрачная! Расставив руки, я нырнул... Дно было песчаным. На нём играли солнечные зайчики. Среди серых илистых камней был виден мусор: белые пластиковые вилки, куски стаканчиков и бутылки. Нет, серьёзно, куда я попал? Вынырнув и облизав губы, я ощутил знакомый привкус соли — вода в Средиземном море очень солёная!
На пляже обитало несколько собак-дворняжек. Большую часть дня они спали под лежаками, наслаждаясь прохладной тенью. Отдыхающие их побаивались, потому что периодически, сбившись в стаю, псы с лаем набрасывались на кого-нибудь, особенно на женщин и детей, и кусали.
Потому каждый отдыхающий стремился отогнать от себя собак подальше мокрыми полотенцами. Несмотря на запрет брать на пляж гостиничные полотенца, они были почти на 100% лежаков.
Выбравшись на берег, я побрёл к своему лежаку по горячему песку, но не успел я до него дойти, как почти полностью обсох — солнце палило нещадно!
Очень часто русские туристы, которые ничего не боятся, пренебрегают кремом для загара, и уже в первый день получают сильнейшие ожоги. Мне неоднократно приходилось видеть туристов с малиновыми и пунцовыми шеями, (а также спинами и животами), которые весь оставшийся отпуск прятались от солнца под зонтиками и в номерах. Крем нужно употреблять правильно — намазываться не в отеле, а на пляже и после каждого купания повторять процедуру. Этот процесс можно сравнить с жаркой котлеты — если оставить её слишком надолго на одной стороне, она сгорит. Но если её постоянно переворачивать, не жалея масла, она подрумянится и приобретет красивую корочку! Насколько сильным должен быть крем, зависит от вашей кожи. Я взял средний — 20 единиц и ни разу не сгорел.
Будучи деятельным человеком по натуре, я очень быстро заскучал на пляже и вернулся в отель.
Бассейн
Пляж был далеко, а большинство туристов столь ленивы, что до моря многие из них так и не добирались, грея бока на заднем дворе — у бассейна. При входе на задний двор дежурил продавец ювелирных украшений — лысый, как бильярдный шар, в красной футболке с флагом Туниса. Он начал было мне что-то предлагать, но я его проигнорировал, решив ни за что не тратить деньги. Да у меня их и не было, ведь российские рубли в Тунисе не котировались.
Вода в бассейне была ярко-голубого цвета. «Медный купорос», - как сказал бы мой дедушка. Играла какая-то весёленькая французская песенка - отель продолжал развлекать французов, хотя 99% постояльцев в нём были туристы из России. Уложив вещи на коротко-подстриженную травку, я окунулся в бодрящую прохладную воду... Жизнь налаживается! Набрав в лёгкие побольше воздуха, я лёг на воду. Надо мной раскинулся купол жаркого тунисского неба, зелёные ветви пальм, белые стены отеля с голубыми балкончиками...
В баре туристам, у которых «всё было включёно» наливали разные напитки. Я решил воспользоваться этим правом и, выбравшись из бассейна, зашлёпал к бару по кафельному борту. Но стоило мне переступить порог, как бармен — полный араб в белой рубашке - заорал нечеловеческим голосом и замахал на меня руками. Видя моё недоумённое лицо, он нетерпеливо закричал: «Water! Water!». С меня действительно стекали целые ручейки воды.
Но я не ушёл, пока не получил бокал прохладного белого вина. Надо сказать, что вино в Тунисе делать умеют. Если в России культура виноделия в общем уже давно убита, и любое вино — что за 100 рублей, что за 500 представляет собой смесь красителя, концентрата, сахара и водки в разных пропорциях, вино в Тунисе спиртом не отдаёт вовсе. Это хорошее сухое вино, приемлемого качества — ничуть не хуже греческой «Рецины». Скорее всего, технологию его изготовления тунисцы переняли у французов, которые, как известно, в винах толк знают.
Сами арабы вино не пьют — по крайней мере, напоказ; пить им запрещает религия. «Воистину, азартные игры, опьяняющие напитки, гадальные стрелы и идолы являются скверной из деяний сатаны. Сторонитесь же её – быть может, вы преуспеете», - сказано в Коране. На замечание о том, что небольшое количество вина полезно для организма Коран тоже знает ответ: «в нём есть великий грех и некая польза для людей, но греха в нём больше, чем пользы». Тем не менее, виноделие само по себе грехом не считается и приносит хорошую прибыль. Вино арабы делают охотно — прежде всего, для той же Франции, во-вторых, для «неверных» - то есть, для туристов и отелей.
Тунисское вино бывает трёх видов: белое, красное и розовое. В магазинах его не купить, разве что в самых крупных, в туристических городах. Самым дорогим считается так называемое «серое» вино. Его получают из «красных» сортов винограда по «белому» способу, его окраска — нечто среднее между розовой и белой.
Несмотря на обилие винограда, живительное солнце и урожай от трёх до пяти раз в год, большого разнообразия вин в Тунисе нет. В лучшем случае, вам посчастливится найти один сорт. Но что толку от российских «винных супермаркетов», если среди тысяч бутылок нет ни одного настоящего?
Обед
Обед был не таким скудным как завтрак, однако супа на обед не полагалось, ведь фактически, это был ланч, а европейцы на ланч суп не едят. Хотя, повторюсь, ни одного француза в отеле не было, он продолжал жить по единожды установленным французским правилам! Напитков тоже не полагалось, и мне пришлось снова прогуляться до бара, где на этот раз я взял бокал прохладного пива. Отсутствием напитков за едой отель толкал меня к алкоголизму!
Пиво в Тунисе мне попадалось только одного сорта - «Кельтия». Его название опять же намекает на французов, поскольку арабы к кельтам не имеют никакого отношения. Французы же — потомки галлов - славного кельтского племени.
Я довольного много путешествую и перепробовал немало сортов пива. Большинство сортов вне зависимости от страны имеют достаточно типичный горьковатый вкус — как в том анекдоте: «пиво как пиво». Но тунисская «Кельтия» выделялась приятным пряным привкусом. Она мне напомнила украинское пиво «Оболонь белое» (не путать со «светлым»!).
За обедом давали несколько видов мяса — курица, рыбная котлета и рыба (как жители приморской страны тунисцы едят очень много рыбы), в качестве гарнира — спагетти или картошка. Отдельный стол был посвящен салатам, которые тоже были весьма типичными — капустные или помидорно-огуречные. Приятно порадовало наличие оливок и маслин, которые в Тунисе очень вкусные и стоят копейки. Как и во всякой уважающей себя средиземноморской стране, в Тунисе выращивают оливки в промышленных масштабах и даже экспортируют оливковое масло - опять же во Францию.
На третьем столике стоял порезанный дольками прохладный арбуз. В отличие от России, где арбуз едят руками, придерживая кусок за корку, в Тунисе корки выбрасывают, а мякоть разрезают ножом на квадратики, которые потом едят вилкой.
Хлеб был только одного вида — длинные французские багеты. «И вальсы Шуберта и вкус французской булки», - вспомнилась мне давно забытая песня. В Тунисе вкус французской булки сопровождает любой приём пищи — свежий хрустящий батон, иногда с маком или семенами кунжута, часто ещё тёплый, пахнущий печкой! Стоит он очень дёшево, не дороже десяти рублей, и потому тунисцы покупают сразу по несколько багетов за раз. Съедаются они очень быстро.
Когда сидишь за столиком один, единственное развлечение — разглядывать других постояльцев. Интересных личностей тут было немало. Несмотря на то, что в ресторан мужчинам полагалось приходить в брюках, большинство мужиков были в одних шортах, обнажив крепкую волосатую грудь на суд честной публики. Девушки тоже особо не переживали из-за одежды. Избитый стереотип про русских туристок, которые даже в столовую приходят в макияже и на каблуках уже не работал — россиянки были в лёгких туниках, небрежно наброшенных поверх мокрых купальников и их совершенно не волновало то, что у них мокрые слипшиеся волосы и солёная кожа.
Но самой экстравагантной парочкой были двое у окна. Он был ничем не примечательный мужчина лет сорока — с бледным одутловатым лицом и усталым взглядом, она — хорошенькая негритянка с волосами, выкрашенными в красный цвет. Он смотрел на неё совсем равнодушно, она же — с немым обожанием. Сидя за одним столиком, они совсем не разговаривали, даже не глядели друг на друга. Что это? Эскорт сервис или курортный роман?
Поход в Медину
После обеда, измученный ночным перелётом, я прилег и проспал около двух часов. Проснувшись бодрым и посвежевшим, я решил обследовать окрестности отеля. Во-первых, мне нужна была вода — не будешь же пить одно только пиво? Но чтобы купить воду, нужна была тунисская валюта, которой у меня пока не было. Положив в сумку небольшой шпионский фотоаппарат-мыльницу, а также банковскую карточку, я надел ковбойскую шляпу, новые кроссовки, и в этом походном облачении вышел из отеля.
Куда теперь податься я не имел понятия, и всё же сориентировавшись, я решил, что надо идти в обратную сторону от пляжа. Три года назад мы пару раз ходили в сторону старой Медины, рядом с ней был неплохой супермаркет «General», где продавались товары по фиксированным ценам. В этот раз я тоже решил туда сходить — если получится. И разыскать какой-нибудь банкомат, если он есть. Вот только в прошлый раз я жил между северным и южным Хаммаметом, а в этот раз ещё дальше на север, поэтому к Медине я шёл с другой стороны.
Улица была пуста. Других отелей поблизости не было, лишь частные владения, находившиеся за высокими белыми заборами. Вдоль дороги росли пыльные пальмы. Их ветви шуршали на ветру. По пути встречались только арабы — местные жители, смотревшие на меня с удивлением. Но я, не сдаваясь шёл, сам не зная куда.
У перекрёстка я свернул налево. Здесь начинались какие-то следы цивилизации: автобусная остановка, пара магазинов, кафе. Улица уже не была такой пустынной и грязной, по ней мчались автомобили, такси и мопеды.
Очень быстро я заметил, что тунисцы не признают культуру городских магазинов. Даже имея просторное помещение, продавцы выносили товар на улицу — как на базаре, и сами сидели снаружи, а не внутри своего магазина. Иногда товары занимали собой весь тротуар, и тогда приходилось их обходить по проезжей части. Ящики с овощами и фруктами, специи, даже хозтовары!
Дома в городе были, как правило, белые, очень похожие друг на друга. Они стояли тесным сплошняком, образуя типичную европейскую уличную застройку, подобную той, что мне доводилось видеть в Греции и в Турции. Почти все стены были завешаны разноцветной рекламой и вывесками на арабском и французском языках: «Journaux», “Bijouterie”, “Banque”, “Chaussures” - Тунис продолжал оставаться маленьким уголком Франции. Когда-то во всём мире французский язык считался языком просвещённой элиты. Император Александр I знал французский едва ли не лучше, чем Наполеон, который был родом с Корсики и потому говорил по-французски с акцентом. А «наше всё» - великого Пушкина в лицее даже прозвали «французом» за страсть к этому языку! Сегодня у всех на устах английский, и учащиеся школ воспринимают французский язык как один из самых ненужных. А вот в Тунисе он бы очень пригодился!
Здесь можно было проследить эволюцию арабского дома от небольшой одноэтажной коробки с садом, обнесённой забором, до двух и даже четырёхэтажного здания, украшенного террасами, резными арками, балконами и балюстрадами!
Из-за дефицита земли, участки были совсем маленькие, поэтому дома росли не вширь, а в высь. И в Тунисе, и в Египте, где мне тоже приходилось бывать, дома редко имеют завершённый вид. Каждое новое поколение старается достроить над домом ещё один этаж, поэтому город выглядит как одна большая стройка. Где-то из крыши торчали обрывки арматуры, где-то были видны начала недоделанной кирпичной кладки, где-то стена была уже отштукатурена, но ещё не покрашена. Примерно такой вид имеют дома в России, в частном секторе, владельцы которых постоянно озабочены строительством и перестройкой дач. Но, в отличие от России, где частные дома обычно строят из дерева, в Тунисе дерево стоит гораздо дороже кирпича — ведь в Африке нет таких лесов, как в России, деревья здесь маленькие и низкорослые. Ни пальму, ни оливку ты под бревно не обтешешь!
Впрочем, во всём мире города так и возникали — на месте деревень и посёлков, в которых дома поменьше и попроще постепенно достраивались и перестраивались на всё более высокие и величественные постройки. Дерево сменил камень, солому — черепица. Так было везде, кроме России. Индустриализация и, как следствие, урбанизация, прошлись по стране так стремительно, что частный сектор был просто уничтожен типовой застройкой — хрущёвками, брежневеками и «кораблями». Уже почти 100 лет люди в России больше не строят дома сами, их строит государство, расселяя людей из собственных частных домов в квартиры и/или комнаты и потому такой исторической преемственности в архитектуре, как в Тунисе, в России нет. В новостройках нет ничего от традиционной русской архитектуры, лишь иногда горе-архитектор решит пристроить нелепую греческую колоннаду или портик. Единственные места в России, где частный сектор ещё сохранился — это деревни и садоводства, которые вряд ли когда-нибудь уже станут городами. А если город и доберётся до своих окраин, частный сектор по традиции будет снесён и земля вновь будет застроена многоэтажками.
Среди обычно кубических построек резко выделялись мечети. Их было много, и каждая из них возвышалась над низенькими белыми домами высоким остроконечным минаретом, похожим на башню замка.
Выделялись и богатые дома. Они были украшены намного более искусно — красивой резьбой по камню на колоннах и наличниках, в них были витые решётки и ажурные арки, а скаты навесов были выложены черепицей. Этот строительный материал в России почти неизвестен — крыши в нашей стране кроют оцинкованным железом, реже металочерепицей, в то время как более дешёвый и долговечный материал, получаемый из обычной глины или бетона, пожаробезопасный, прекрасно сохраняющий тепло — так до нас и не дошёл. Единственное место, где можно увидеть настоящую черепицу — это богатые коттеджные посёлки, где особняки проектируются по европейским проектам и для них черепица в России находится.
В Тунисе крыши были, в основном, плоские, поэтому черепицей обычно украшали скаты на фасаде. В отличие от красноглиняной европейской черепицы, в Тунисе она покрыта красивой глазурью, как правило, синего или зелёного цвета, которая красиво сияла на солнце! Продавалась же черепица почти на каждом шагу — в магазинах кафельной плитки, вынесенная, как и весь товар, на улицу. Кафель тоже был довольно популярным отделочным материалом, причём не только внутри, но и снаружи. Во многих домах, особенно тех, что побогаче, первый этаж был облицован не штукатуркой, а мраморными или кафельными плитками с мелким узором. Это было очень непривычно, но, в то же время, красиво — в отдельных зданиях из плитки были выложены довольно сложные и изысканные рисунки — например, кипарисовое дерево или сказочная птица. Если не долбить по такой стене молотком, она будет защищать здание не хуже штукатурки, а ухаживать за кафелем даже проще!
В магазине специй на земле стояли целые мешки чеснока, красного перца или зиры. В бочках и кадушках хранились десятки всевозможных приправ, источавших на всю улицу пряный аромат. В парикмахерской был настоящий мужской клуб — на вернаде, под вывеской «Coiffeur», в ожидании стрижки, сидело около десяти мужчин, которые оживлённо между собой болтали и время от времени веранду сотрясали взрывы хохота, в то время, как парикмахер, принимавший участие в беседе, стриг их товарища. На улице было много детей. Они бегали друг за другом или сидели на завалинке вдоль забора. Здесь же сидели и старики — почтенные аксакалы в соломенных шляпах.
Встречались на улице и женщины. Как правило, даже в самую жару, они были одеты в брюки или джинсы, блузку, полностью скрывающую руки, (иногда скрывались даже руки — под перчатками), и платок — хиджаб. Но не все. И среди тунисских девчонок многие не соблюдали заветы седой древности, одеваясь в обычные шорты, футболки и босоножки, не опасаясь быть побитыми камнями аксакалами или изнасилованными прямо на улице толпой возбуждённых холостых мужчин. Французский протекторат подарил тунисским женщинам равноправие, и их положение в Тунисе — одно из самых лучших, среди всех мусульманских стран. Им даже (внимание!) разрешено водить автомобили, за что, к примеру, в Саудовской Аравии, их ждало бы десять ударов плетью по самым нежным местам.
Путь был далёк и долог, а на улице было страшно жарко. Я старался идти по теневой стороне, но кривая улица «Avenue de la Liberation» так часто виляла то вправо, то влево, что я постоянно оказывался на солнце. Безумно хотелось пить, а стёкла тёмных очков поминутно запотевали. Арабы смотрели на меня достаточно косо, очевидно, я для них был такой же экзотикой, как и они для меня. Озираясь по сторонам, я снял с банкомата пятьдесят динаров. Теперь у меня были наличные, и я мог что-то на них приобрести.
Ближе к центру города мне снова стали попадаться «разводилы». Первым подбежал маленький мальчик и, как в книге «12 стульев» стал настойчиво требовать денег. Я сделал злое лицо и погрозил ему пальцем, мальчик убежал. Арабы особо не церемонились. Им ничего не стоило подойти к тебе и спросить, почему ты такой серьёзный, позвать в свой магазин или даже схватить за руку. Понятие личного пространства тут напрочь отсутствовало.
Вскоре я попал на стоянку такси, где в тени раскидистых эвкалиптов, у паребрика стояло штук двадцать жёлтых автомобилей. Возле машин прохаживались водители, и каждый из них с надеждой смотрел на меня.
- Мсье? Такси? Мсье? Халлё-ё-ё!
В Хаммамете такси — основной транспорт. Общественные автобусы ходят крайне редко — не чаще, чем раз в полчаса. Они старые и очень грязные. И потому многие предпочитают ездить на такси — и туристы, и местные жители. Водители такси редко ездят по счётчику, как правило, они торгуются. Чтобы не быть обманутым, нужно узнать «красную» цену заранее и торговаться за неё до последнего. А вот настаивать на том, чтобы водитель включил счётчик не надо — с ним выйдет намного дороже. Посадка в такси стоит 400 мелимов, то есть около 8 рублей. Доехать от отеля до Медины — 3 динара, то есть 60 рублей. На мой взгляд, лучше прогуляться пешком эти 2,5 километра, а на сэкономленные 7 динар купить себе вкусных вещей!
Наконец, впереди замаячили каменные стены Медины. Я стал узнавать эти места, хотя был здесь всего лишь раз. Супермаркет «Женераль» был на том же самом месте. Внутри он ничем не отличался от российской «Пятёрочки» или «Дикси», только в нём было теснее. Правда, он выгодно отличался наличием второго этажа, где продавались промтовары — от водолазных масок до телевизоров и газовых плит. В нём стояла приятная прохлада — работал кондиционер. Здесь никто не хватал за руки и никуда не звал, все продавалось по ценникам. Я купил себе сразу три напитка — бутылку питьевой воды (почему-то она называлась «dima»), литровую бутылку лимонада «Boga» (из-за забавного шрифта название лимонада можно прочитать как «Вода») и ледяную банку какого-то апельсинового лимонада. Расплатившись на кассе, я подхватил свои напитки в руки и вынес их на свежий воздух. Но стоило мне выйти из магазина, как ко мне снова бросились нищие и дети, просящие подаяние. Своей смуглой кожей и нагловатой настойчивостью они напоминали цыган. Здесь же возле магазина дежурили какие-то странные молодые люди с лицами землистого цвета. Они подходили к тебе почти вплотную и шипели как гуси: «гащищь, гащищь».
Маленькая девочка, лет пяти, подошла ко мне с цветком жасмина и лучезарно улыбаясь, пропела тоненьким голоском на чистом французском:
- Мсье, только один динар! Пожалуйста, мсье!
Спасаясь от назойливых торговцев, я перешёл улицу на другую сторону. Но и там не было покоя — ко мне уже бежали таксисты и продавец табака. Лишь отойдя на порядочное расстояние от проезжай части, я смог обрести долгожданный покой. Расставив свои напитки на бортике фонтана, я присел на его край. Рассовав бутылки в рюкзак, я открыл синюю банку апельсинового лимонада, на которой было написано «Orangina»...
Это ни с чем не сравнимое удовольствие — пить ледяной лимонад на жаре! Согласно этикетке, в нём было до 30% натурального сока. Позднее, уже вернувшись в Россию, я с удивлением обнаружил «Оранжину» и в нашей «Пятёрочке». В отличие от Туниса, где банка «Оранжины» стоила 12 рублей, в России литровая бутылка стоила гораздо дороже всех местных лимонадов, включая кока-колу. Я поначалу подумал, что это потому, что лимонад импортный. Но его разливают в Мытищах. Видимо, овёс апельсиновый сок нынче дорог!
