Путешествие в Заграницу

Петербург - Хельсинки - Стокгольм

 

День первый
10 июня 2006 года

Часть IV Старый Гельсингфорс

   Центр Хельсинки был действительно маленьким Петербургом. В залитых солнцем окнах автобуса вставали фасады греческих почти петербургских зданий с колоннами в стилях ампир и классицизм... Только всё здесь было меньше, будто модель настоящего большого Петербурга. Чтобы понять сей феномен, мы обратились за разъяснениями к нашему гиду. Вот, что нам удалось узнать...

Гельсингфорс

   Временем основания города Хельсинки (тогда он назывался по-шведски "Гельсингфорс") считается XVI век. Жарким летом 1550-го в Москве юный Иоанн Грозный заканчивал написание своего нового знаменитого "Судебника", во Франции Нострадамус завершал свой первый альманах, а в это время в Швеции их современник - престарелый король Густав Ваза решил заселить пустынное побережье Финского залива, чтобы, как и позднее Петр I, основать новый город "на болотах". Методы переселения были примерно теми же самыми: из ближайшего городка Порвоо в береговую зону насильно переселили несколько сот финских семей. То, что приморские финны добывают себе пропитание обычно рыболовством, а жители Порвоо, скорее всего, до этого занимались земледелием, шведов волновало мало. Однако в этих местах не зря раньше никто не хотел селиться. Гавань (сейчас это район Арабиа) была слишком мелкой, и суда в неё всё равно войти не могли, а в сыром болотном климате народ начал быстро вымирать. Шведы спешно подобрали им новое место - то самое, где сегодня расположен исторический центр города Хельсинки.

Побережье в районе Хельсинки

   Что представлял собой средневековый Гельсингфорс? Несколько сот финских изб в береговой полосе. Камыши, громоздкие валуны вдоль берега, рыбачьи сети, повешенные на просушку, лодки, поставленные вверх дном. Город был целиком деревянным, крайне бедным и малокультурным. К тому же он часто горел.
Уже в 1592-м году во время русско-шведской войны 1590-1593-го обитатели городка воочию увидали своих соседей - россиян. Зимой 1592-го казачьи сотни под командованием воевод Волконских ворвались в Швецию. В результате столь глубокого вторжения на свои земли, шведы попросили у русских перемирия. Однако вскоре они развернули столь же мощное наступление в русские тылы, и война не увенчалась успехом. Добравшись, было до самого Або (Турку), русские отступили.

Альберт Эдельфельт. Сожженная деревня. 1879

   В конце XVII века при Карле XI в Финляндии разразился страшный голод. В те суровые дни вымерло почти всё население Гельсингфорса. Голодомор довершила страшная эпидемия чумы - бич средневековой Европы. С момента своего основания городок будто бы преследовали одни несчастья.

Окраины Хельсинки

   В 1713-м году Гельсингфорс снова заняли русские. На этот раз - полки Петра I. "Нам не нужна эта страна", - говорил Пётр, обращаясь к своим полководцам, - "но мы должны взять её, чтобы было, что отдавать шведам по мирному договору!". Граница, проходившая до Северной войны почти по самой Луге, к югу от Финского залива, отодвинулась на многие десятки километров на север. По результату мирного договора России отошёл Выборг. Однако годами в Швеции зрели настроения реваншизма. Вскоре России была объявлена новая война, и буквально через тридцать лет финны, должно быть, ещё помнившие армию Петра, увидали гвардию императрицы Елизаветы! Русские снова заняли Гельсингфорс, и снова ушли. Шведы поспешили заключить мир.

Свеаборг

   Однако после того как Выборг перешёл к Российской империи, путь в Финляндию для русских был открыт, и шведы это хорошо понимали. В 1748 году на скалистых островах близ Гельсингфорса шведы возвели артиллерийскую крепость Свеаборг (по-фински "Суоменлинна"), призванную защитить побережье от атаки русских с моря. Именно строительство этой крепости спровоцировало рост крохотного и ничем не примечательного до этого городка Гельсингфорса. В город съезжаются военные, что начинает стимулировать развитие местной инфраструктуры. Впервые за всё время в городе появляются каменные дома. Подавляющее большинство населения нового Гельсингфорса составляют шведские военные.
   Жизнь показала, что "век славных рыцарей прошёл". Крепость Свеборг, похожая на средневековый замок, на строительство которой король Густав ухлопал немалые суммы, не спасла королевство. 18 февраля 1808 года в Гельсингфорс входят войска Александра I. Именно этому императору финны должны сказать "спасибо" за нынешнюю красоту своей столицы! Александр разглядел в маленьком военном городке очертания будущего политического и торгового центра, которому он уготовал роль новой финской столицы! Всего через 4 года, 12 апреля 1812 года столица Великого Княжества Финляндского была перенесена в Гельсингфорс!

Сенатская площадь

   Новый областной центр Российской империи нуждался в соответствующем облике. В 1820-е годы по указу императора архитектор Карл Людвиг Энгель создал проект застройки центральной части города. В результате его реализации появился, неоклассический ансамбль Сенаатинтори (Сенатской площади) с великолепным Кафедральным собором. Позднее, уже при Николае I из Або в Гельсингфорс был перенесён университет, также разместившийся на Сенатской площади.
   Гельсингфорс становится отражением парадного Петербурга, той самой Северной столицы, которую воспевал в своих поэтических строках Пушкин! Морской фасад финской столицы очень напоминает петербургский: купол кафедрального собора возвышается над крышами совсем, как наш Исаакий, а, попадая в мир ампира и классицизма, невольно вспоминаешь Дворцовую площадь, памятник "Медный всадник", здания Сената и Синода, арку Главного штаба...

   Сегодня, когда связь Финляндии с Россией ослаблена всеми мыслимыми границами, таможнями, принадлежностями к разным политическим лагерям и сотней лет раздельного проживания, наблюдать этот маленький уголок Петербурга приятно вдвойне - это ещё одно напоминание о былом могуществе Российской Империи, наших славных победах, прославивших Россию на долгие века вперёд!

Кафедральный собор

   На большом возвышении стоит знаменитый Николаевский Кафедральный собор. Его строительство было начато в 1839-м году и продолжалось целых 22 года. Начинал его строить ещё Людвиг Энгель, однако до окончания строительства он не дожил, как не дожил и сам император Николай I, именем которого был назван собор. Завершали начатое дело уже ученики Энгеля во главе с архитектором Эрнстом Лорманном. Поначалу задумки были весьма скромными: воздвигнуть небольшой храм на площади для украшения облика финской столицы. Однако получив проект собора в свои руки, Лорманн меняет первоначальный план. Он добавляет к его архитектуре четыре башенки по углам кровли, а по бокам размещает два павильона. Известно, что Николай живо интересовался ходом строительства и даже лично внёс изменения в проект: по его распоряжению крышу собора украсили скульптурными изображениями 12 апостолов. Также он настоял на сооружении огромной лестницы, ведущей от собора к площади, и для украшения алтарной части пожертвовал храму картину Тимофея Андреевича фон Неффа (профессора Академии художеств). Сегодня внутри собора находятся статуи трех выдающихся Реформации: Мартина Лютера (идеолога лютернаства), Филиппа Меланхтона (его ближайшего сподвижника) и Микаэля Агриколы (финского реформатора, первого лютеранского архиепископа Финляндии).

   Нас высадили на Сенатской площади и дали 20 минут на съёмку собора. Я быстро огляделся. По всей площади вдоль и поперёк шли деревянные торговые ряды. Ещё со времён Иисуса Христа рынок и церковь всегда стояли рядом. Правда, рынок тут был гораздо раньше - ещё с тех самых пор, когда в маленьком Гельсингфорсе проводились шумные ярмарки. И до сих пор здесь можно купить свежую рыбу и изделия местных ремесленников, как и в стародавние времена! Правда, сегодня значительную часть товаров составляли сувениры: лапти из лыка и белые льняные рубахи, карельские куклы в красных платках и мягкие тапочки из лосиной кожи, шарфы, и, конечно же, бутафорские шлемы викингов, родством с которыми (очевидно, через шведов), финны очень гордятся!

Памятник Александру II

Посреди площади стоял памятник Александру II. Осознание того, что памятник нашему русскому царю, был поставлен в самом центре столицы Финляндии, доходит не с первого раза. Однако факт остаётся фактом. Вот он наш император, в окружении подлинно петербургский фонарей. Наш и как будто не наш... Дело в том, что за 90 лет независимости, Финляндия успела сильно абстрагироваться от своего российского прошлого. Делала она это всеми силами, как только могла, и даже для русских стала далёкой заграничной страной. Между тем, стоит копнуть финскую историю хотя бы на 100 лет назад, и мы увидим в городе Гельсингфорсе русские вывески, в те времена финны старательно учили русский язык, как основной государственный. Учат они его и теперь - торговля с Россией является важным и приоритетным направлением в финском бизнесе! Слияние двух наций проходило очень не просто. XIX век не XIII когда финны жили в лесах и на хуторах, не зная грамоты и не вникая в международные дела. За столетия шведского владычества в Финляндии успело сформироваться местное дворянство (в основном, из тех же шведов) и средний класс, в стране был свой сейм и своя конституция, при этом в России ничего этого ещё не было.

   В плане государственного обустройства Финляндия уже была республикой парламентского типа, что было более прогрессивным способом правления, чем абсолютная монархия. В 1809 г. когда после войны со Швецией вся Финляндия отошла к России, по всей стране вспыхнуло партизанское движение. В ответ на это русские устраивали карательные акции, и война угрожала перейти из наступательной в партизанскую. Чтобы не воевать с населением целой страны, царь Александр I обратился к финскому сейму с предложением: Финляндия входит в состав России, однако сохраняет свою уникальную автономность, то есть, продолжает жить по шведскому праву, которому они подчинялась веками. Вскоре, в местной цекрви города Порвоо все финские сословия присягнули на верность императору России, который стал теперь именоваться и "великим князем Финляндским", а партизанское движение моментально прекратилось.

   Шли годы, времена менялись. При разных царях права "Финской автономии" сильно менялись, однако никогда ещё страна не видела большей свободы, чем во времена правления Александра II, известного своими либеральными и прозападными реформами! При этом добром "царе-батюшке" Финляндия получает столько прав, сколько не имела ни при шведах, ни даже до шведов! Более того, ни одна другая волость России не имела такой свободы! К примеру, финские налоги шли теперь только на нужды Финляндии, а финны служили только в финской национальной гвардии, (а не в Российской армии). В княжестве была введена национальная валюта - финская марка, был открыт национальный банк, появляется парламент - сейм, которому разрешается самому принимать законы. Официальным же языком становится финский, а не шведский, как было до того. Согласитесь, что в условиях абсолютной монархии это настоящий нонсенс - "государство в государстве", автономия с такими невиданными и неслыханными правами! Но ведь Александр II намеревался создать и в России демократическое государство, и Финляндия была для него лишь моделью будущего обустройства России!

   Окружение царя всячески отговаривало правителя от столь либеральных шагов, убеждая, что не за горами и отделение Финляндии от России. Однако они были не совсем правы! Финляндия при Александре II не только не собиралась отделяться, но и ещё сильнее привязалась к России. Между странами впервые установились добрые соседские отношения, финны стали относиться к русским крайне дружелюбно, в автономии проснулся интерес к русской культуре. Финские и российские литературные общества устраивают совместные слёты и праздники поэзии. В библиотеку Гельсингфорса безвозмездно были переданы ценнейшие тома русских энциклопедий и заграничных изданий. Множество финнов в те годы поступают на службу русскому императору в Санкт-Петербурге, изучают русский язык и литературу в Петербургском университете, а русский царь Александр II становится национальным героем Финляндии! Этот памятник на Сенатской площади - не единичный случай. По всей стране установлено несколько таких памятников нашему царю, а в каждом финском городе до сих пор (и это не шутка!) главная улица носит имя Александра!

Прогулки по загранице - I

   В тот день посреди площади была сооружена большая сцена, на которой местные группы давали концерт. Группа из четырех девчонок лет четырнадцати играла на сцене рок. Трибунами служили ступени храма, уходящие высоко вверх. На них практически не было свободного места, ибо все пространство было заполнено людьми, пришедшими послушать концерт. Девушка на сцене очень старалась и даже была весьма хороша собой, однако времени у нас было мало, и я сосредоточился на храме. Извиняясь и снова наступая на ноги людям, сидящим на ступенях, я поднимался выше и выше. Ослепительно-белый, величественный, он буквально возвышался над площадью. Отсюда, со ступеней открывался прекрасный вид на Сенатскую площадь, сотрясавшуюся от раскатов рока и шума толпы. Здесь я нашёл Митю, который уже успел подняться и важно разгуливал между колонн со своим фотоаппаратом-гаубицей.

- Митя, сфотографируешь меня на фоне храма? - попросил я.
- Нет, - сказал Митя, - я уже снял храм, а сейчас я иду снимать памятник Александру II, - и он стал медленно спускаться вниз по ступенькам.

"Панкушки"

   Я огляделся. У подножия одной из колонн сидели две девчонки. Тогда слов "готы" и "эмо" я ещё не знал, и назвал их про себя просто: "панкушки". Девушки были расфуфырены донельзя: волосы их были покрашены разными цветами: чёрным, фиолетовым и жёлтым, в ушах, бровях, носу и на языке был пирсинг. На них были невообразимые наряды, напоминавшие, скорее, лохмотья. Обе они звенели и шуршали, всем своим видом бросая вызов современной действительности. Почему-то я решил, что вот они точно ломаться не будут и сфотографируют меня непременно!
- Привет, девчонки! - сказал я по-английски, - до чего же классный у вас прикид! Вы, наверное, какую-то особую музыку слушаете?
- Мы слушаем тяжелый рок и металл, - хором сказали девчонки-финки, посмотрев на меня с интересом.
- Вот как? - улыбнулся я, - мне тоже нравится такая музыка! Дома у меня лежит большая "косуха", на которой много шипов и заклёпок!
Девушки довольно заулыбались, видимо, приняв меня за "своего брата металлиста".
- Кстати, я приехал из России, - решил я сразу расставить точки над i.
- Вот она изучала русский в школе, - указала одна из них на свою подругу.
- Ну да? - обрадовался я, - а скажи что-нибудь по-русски!

Финка покраснела и помотала головой. Несмотря на весь свой вызывающий вид, она оказались скромницей.

- Ну, скажи! - снова попросил я.
- Меня зовут Элна, - быстро сказала она по-русски и покраснела, смутившись.
- Отлично! - воскликнул я, - а ещё что-нибудь?
Но Элна совсем застеснялась и поспешила отвернуться. Я сказал: ладно, ладно я верю!

"Панкушки" сфотографировали меня и, довольный, я зашагал вниз по ступеням собора. Внизу меня уже ждал Митя красный от жары и от гнева.

- Где ты ходишь! - воскликнул он, - автобус наш сейчас уйдет!

Как два мелких ярмарочных воришки, мы бежали с Митей через гудящие торговые ряды. Сделав последний отчаянный рывок, мы запрыгнули в автобус. Все уже сидели на местах и смотрели на нас с интересом. Чуть внимательнее, чем обычно.

- Мы ждали только вас! - строго сказала гидша, - вы задержали группу на целых десять минут!
- Извините, - сказал Митя, - такого больше не повторится.
Не успели мы усесться на свои места, как автобус взял резкий старт, и мы помчались на север города, в Океанариум...
- Блин! - послышалось сзади. Наш сосед пролил горячий чай себе на штаны...

Океанариум

 

   Океанариум "Sea Life" (сиречь "Морская жизнь") располагался на высоком холме. Автобус остановился у его подножья, и мы сами поднялись наверх. Митя шёл с фотоаппаратом наперевес, как полевой фотокорреспондент.
Неподалеку от океанариума располагался луна-парк, и я с некоторой долей зависти смотрел на то, как люди, визжа, разъезжают на экстремальных "американских горках", воздушных железных дорогах и каруселях, в которых их окатывает водой. Оттуда слышалась музыка, крики и визги детворы, рёв двигателей аттракционов и всплески воды. Мы же шли смотреть глубоководных рыб, акул и черепах, что было не менее интересно.
В Океанариуме изнутри стены были выкрашены в голубой цвет, и украшены рисунками обитателей морской фауны. Поднимаясь по длинной лестнице вверх среди всех этих нарисованных рыб, дельфинчиков, осьминожков и спасательных кругов, я не мог не вспомнить советский бассейн для школьников, где мне посчастливилось заниматься два года - те же синие стены те же трогательные рисунки...

   Поднявшись, мы выстроились в очередь перед кассой, а наша экскурсовод отошла улаживать вопрос с билетами. Пользуясь образовавшейся паузой, я направился прямиком в океанариумский туалет, чтобы отдать должное его архитектуре. Но как назло обе кабинки были надолго заняты финнами-гурманами, и мне пришлось ждать своей очереди, задумчиво созерцая своё "заграничное" отражение в зеркале. Не такая уж большая разница - тот же нос и брови. Вот только глаза какие-то другие - шальные. Наверное, как и у всякого русского, который первый день за границей, обалдев от ощущения полной воли!
Однако ждать долго мне не пришлось. Не прошло и минуты, как в туалет вбежал Митя с выпученным взором и потащил меня из него за рукав со словами:

- Митя! Митя! Наша очередь пройдёт!

   Уходить не хотелось, ведь я ещё не завершил начатого дела, однако Митя был очень настойчив. Когда мы вернулись, то застали ту же картину - толпа народа перед кассой, а экскурсовода нет, как нет. Видимо, у Мити просто сдали нервы. Можно было бы и вернуться, но я подумал, что это будет выглядеть странно - человек, который возвращается в туалет снова и снова вызывает сочувствие. На всякий случай я спросил у Мити:

- Как ты думаешь, там ещё будет туалет в самом океанариуме?
- Обязательно будет! - заверил меня он, хотя так же, как и я, был здесь впервые.

   Конечно, никакого туалета в океанариуме не было. Люди приходят в него не за этим. И я всерьёз обиделся на Митю, в результате чего, мы гуляли среди аквариумов порознь. Однако обида моя вскоре улетучилась. Глядя, как все фотографируются на фоне акул и медуз, я потребовал у Мити компенсации за "моральный ущерб", и он сделал мне несколько отличных кадров: с акулой и скатом-убийцей, в просторечье: "хвостоколом".
Сверху скат был тёмным и практически сливался с дном аквариума, но архитектура позволяла взглянуть на него снизу, сквозь стеклянный потолок. Внизу у ската обнаруживалось неожиданно белое нежное брюшко.
Особенно красиво выглядели медузы, подсвеченные синеватым светом, за стеклом иллюминатора. Я испросил Митю заснять это редкое зрелище. Всё ещё чувствуя вину за туалет, Митя мою просьбу выполнил, однако, вспышка всё испортила, и медузы получились темными, похожими на маринованные грибы в банке.

   Океанариум был очень большой, и нам открывались всё новые и новые залы. Свет в них был притушен, отчего чувствовалась полная иллюзия присутствия в подводном мире! На красочных табличках рассказывалось всё об этих рыбах на финском, шведском и английском языках. Я честно пробовал читать описание рыб на английским, однако меня хватило только на первых двух рыб. Запоминать всё это не хотелось, и решил сосредоточиться на зрительном восприятии.

   Хочется отметить, как по-разному русские и финские дети смотрели рыб. Если русские детишки буквально прилипали к стеклам, заворожено глядя на обитателей морских глубин, шумно обсуждая увиденное, и увести их оттуда не представлялось возможным, то финские дети были достаточно индифферентны, послушно переходя за мамой из зала в зал. Финских ребятишек сразу можно было узнать по их светлым макушечкам. Все они напоминали маленьких цыплят.

   Выбор морской фауны был огромен, как в хорошем рыбном супермаркете: угри, скаты, акулы, черепахи, осьминоги, яркие тропические рыбы, всевозможные растения... от их разнообразия рябило в глазах! Мы шли внутри полой стеклянной трубы, будто бы сами, оказавшись в аквариуме, только наполненном воздухом. Вокруг нас была темная вода с солнечными зайчиками от фонарей. В ней посверкивала чешуя разноцветных рыбок. Прямо над головой медленно и бесшумно проплывали тяжелые, как торпеды акулы. У них были выпуклые глаза с застывшим остекленевшим взором, не выражающие ровным счётом ничего, глаза жестоких и хладнокровных убийц!
Один из последних залов был оформлен как глубокий подземный грот, выдолбленный в скале. Посреди грота был бассейн, в котором плавали по кругу большие черепахи и скаты. Остановившись, я долго смотрел на эту спокойную умиротворяющую картину, пока снова не прибежал Митя со словами: "Посмотри! Наших нигде нет!". В туалет я всё-таки попал. Для этого надо было выйти из океанариума на улицу, снова войти в него и подняться на четвертый этаж. Спасибо, Митя!

   На самом деле, наши далеко не ушли. Высыпав из океанариума, они толпились у входа. Сладкая парочка фотографировалась на фоне идеально-ровных газонов, на которых были разбросаны большие куски гранитной скалы. Влюблённые целовались, многочисленные туристы выстроились в очередь к ларьку с мороженым. Я подумал, что в такой жаркий июньский денёк будет очень недурственно отведать настоящего финского мороженого! На красочном плакате был представлен весь ассортимент. Всего около 25 сортов! Это был не наш жалкий и ничтожный "Петрохолод" с его традиционными тремя сортами, доставшимися в наследство от советской эпохи: сливочного, шоколадного и крем-брюле. Это было мороженое с большой буквы "Ме", качество высшей пробы! Его ассортимент смог бы удовлетворить даже самого взыскательного гурмана! Тут было и мороженое с орехами, и с повидлом, фруктовые, молочные и кофейные сорта; ананасовое, мятное, банановое, клубничное, брусничное, киви, мандарин, абрикос... Мама дорогая! Голова шла кругом от обилия наименований!

   Правда и цены на мороженое были соответствующие: 2 и 3 евро в зависимости от сорта. Я присмотрел себе огромное мятное мороженое за три евро, решив про себя, что в жизни всегда есть место празднику! Пока я возился с мелочью, Митя уже спустился с горы и бодро забежал в автобус. Я отчётливо видел его кудри через стекло.

   Жизнь прекрасна, когда погожим летним деньком ты поедаешь ароматное мятное мороженое за три евро. В нём не было кусочков льда и сахара. Оно приятно таяло на языке, освежало, наполняя моё существование бесконечным смыслом!
- Дима! Где ты ходишь! Все уже здесь, ты опять последний! - раздался недовольный голос гидши.
- Я мороженое покупал, - благодушно сказал я и попытался подняться в наш автобус, однако она меня не пустила.
- Я же предупреждала, - сказала она ядовито, - с мороженым заходить в автобус нельзя! Найди урну и выброси мороженое.
Выбросить мороженое? Для человека, получившее образование в советской школе, помнившего ещё бумажные стаканчики с деревянными палочками, чьи родители простояли всё его детство в очередях, это звучало как гром среди ясного неба! Как же можно выбросить мороженое? Да ещё за три евро!
- Нет, - мягко сказал я.
- Дима, мы уже уезжаем! - взвилась гидша, - немедленно выброси мороженое!
- Я же сказал, не выброшу, - повторил я.
- Тогда мы уедем без тебя! - пригрозила мне она.
- Уезжайте, - спокойно ответил я.
"Надо только выучиться ждать, надо быть спокойным и упрямым" - успел я подумать. Но... к моему искреннему изумлению, двери автобуса шумно закрылись прямо у меня перед носом, и он действительно уехал. В окне я успел увидеть Митино лицо, которое буквально вытянулось от удивления.

Финн измученный нарзаном!

   Автобус уехал, оставив меня посреди незнакомого района, незнакомого города, где все люди говорят на незнакомом мне языке...
- Подумаешь... - пробормотал я, однако голос мой прозвучал не слишком уверенно.

<<<Назад Вперёд>>>

(Дмитрий Семенидо, Февраль 2009, © Semenido'S Studio)