Записки москаля-2
или
Путешествие в Николаев
День третий
8 сентября 2007 года
Мисс Криворожье
Кривий
Ріг - моє місто,
Це тобі моя пісня,
Хай летить вона в небо високе твоє.
Ти - перлина держави,
Її гордість і слава,
Я вклоняюся долі, що ти в мене є!
(из гимна города Кривой рог)
В шесть часов утра я услышал сквозь сон: "Подъезжаем к Кривому рогу", и вскочил, как ошпаренный. По странному замыслу тех, кто планировал железнодорожное расписание, мы должны были простоять в этом городе 7 часов. Это сильно удлиняло маршрут, создавая из приятного путешествия по Украине нескончаемую канитель.
Чтобы
не было скучно ждать все эти 7 часов, я пульнул
СМС-ку своей интернет-знакомой из этого города.
Вообще, программа ICQ великая вещь: люди, которые
ещё вчера друг друга не знали, встречаются, как
близкие друзья! Это очень располагает, когда самый
трудный этап - знакомство, уже позади, и остаётся
место лишь приятному общению!
Аня ответила настороженно:
"А это не обман? Ты, правда, приедешь?".
"Нет, это не обман, я Петя Цукерман" -
вспомнился мне какой-то забытый пошлый анекдот.
Надо сказать, девушка пошла на настоящий подвиг,
согласившись приехать на вокзал к семи утра, чтобы
со мной познакомиться воочию!
Кривой рог - город шахт в Днепропетровской области. Когда я выглянул утром в окно, вместо привычного берёзового леса Полтавщины моему взору предстали какие-то сюрреалистические картины: огромные горы отработанной руды, громоздкие промышленные сооружения - всё было красным от железной пыли.
Эта бурая пыль была почти везде, отчего создавалось впечатление, что мы движемся по поверхности Марса...
Попадались
и сами "марсиане" - рабочие в касках и ватниках,
которые провожали наш поезд суровым шахтёрским взором.
В Кривом роге выходил дядя Саша. Он уже выглядел каким-то
чужим и отстранённым, словно невидимая стена отделила
его от нас. Из своих привычных спортивок он переоделся в строгий
серый костюм и сидел на чемоданах. Мыслями он был уже там.
Только один раз он хитро улыбнулся и погрозил пальцем дяде
Коле:
- Что, некому тебя теперь воспитывать будет?
- Обойдусь и без тебя, брюзга! - с пафосом сказал дядя Коля.
Трезвым он выглядел вполне прилично, правда был не весел.
- Дим, если хочешь, покажу тебе,
где маршрутки ходят, - предложил дядя Саша, - доедешь
до Николаева часа за два с ветерком!
- Ага, а стоить эта маршрутка будет тридцать баксов!
- желчно заметил прижимистый Виталий. На территории Украины
мы избегали вести расчёты в рублях, так как здесь
была иная валюта.
- По-моему, это того стоит, - пожал плечами дядя
Саша, - не потеряешь целый день...
Но такой вариант мне не подходил. Тоня ждала меня
в Николаеве только вечером. Да и за билет деньги
были "плочены".
Заговорившись
с дядей Сашей, я не заметил, как началась санитарная зона.
Когда закрыли все туалеты, я спохватился слишком поздно. Рванувшись,
как мотылёк на стекло, я услышал холодную фразу; "Подъезжаем
к городу". Каким-то чудом я дождался Кривого рога. Буквально
за минуту я оброс уличной одеждой, сложил подарки в мешок
и выскочил на перрон. Там уже была наша проводница. Рядом
с ней хмуро курил Виталий, стоя в одной тельняшке и самодельных
джинсовых шортах с бахромой.
- Где тут туалет? - заорал я.
- Там! - хором сказали Виталий и проводница, показав в разные
стороны. Я посмотрел на них с немым укором.
- Да как хочешь, так и иди, всё равно туда придёшь, - засмеялся
Виталий. Я обежал какой-то станционный домик и очутился прямо у входа в туалет.
До
этого туманного утра я думал, что самый ужасный в мире туалет
в Москве на Щёлковском автовокзале. Но я ошибался! Самый ужасный
туалет в моей жизни был в Кривом роге! Побывав там, я подумал
о том, что наверное, в последней армейской гауптвахте он не
такой жуткий, как там!
На
улице было по-утреннему прохладно. В воздухе стояла дымка,
словно туман. Медленно вставало солнце. Здание вокзала было
старинным и потому выглядело более роскошным, чем типовые советские вокзалы. На стене была надпись большими буквами: "Кривий Ріг". Зал ожидания был южного типа - под открытым небом стояли деревянные
скамейки, на которых сидели гогочущие на суржике загорелые девчонки.
Чинно ходили кавказцы, проверяя свои ларьки; иногда показывались
пузатые краснолицые милиционеры. Селянки тащили
к вокзальному рынку мешки картошки и вёдра груш. Здесь был свой маленький мир, в котором действовали свои законы и порядки. От нетерпения я отправил ещё одну смс-ку Ане.
- Всё в порядке, - ответила она почти сразу, - я уже подъезжаю.
В моем мешке сидел пушистый розовый заяц, купленный
в городе Жлобин, и наш петербургский вафельный торт
"Балтийский" - таких тортиков мама дала мне в
дорогу целых пять штук, строго наказав какой и кому
подарить. Самому мне к ним прикасаться запрещалось.
Прямо
от вокзала начинались ларьки. За ними была остановка
маршруток, от которой поминутно отъезжали микроавтобусы.
Прямо на земле бабульки развернули бурную торговлю
грибами и домашними заготовками. Я вспомнил,
что дядя Коля собирался в Кривом роге купить самогона.
Интересно,
где он его тут будет искать? Моё воображение живо нарисовала картину в духе
"Бриллиантовой руки", как дядя Коля жалобно клянчит
у вокзальной буфетчицы:
- Хорошо бы самогона?...
- Нет, только вино!.
Телефон запищал. Пришла новая смс-ка от Ани: "Я сижу
на скамейке у зала ожидания. Выходи, давай!".
Я пошёл по направлению сквера. Там, на скамейке под ёлками
я заметил одинокую Анину фигурку. Это такое странное
ощущение, когда человек, которого ты знал только виртуально,
вдруг обретает реальные очертания!
Аня
оказалась симпатичной миниатюрной блондинкой в джинсовом костюмчике.
Чем ближе я подходил к скамейке, тем шире она улыбалась.
- Ну, привет! - сказала она, когда я подошёл вплотную.
- Приветик! - сказал я, - вот я тебе тут подарков привёз.
Аня заглянула в пакет, повертела в руках тортик, прижала к
груди зайца.
- Ой, спасибо, - от избытка чувств она даже бросилась меня
обнимать, но тут же спохватилась и взяла себя в руки, - пойдем
скорее!
Мы
пришли на остановку и встали в очередь к маршрутке.
- У тебя украинские-то деньги есть? - спросила Аня,
глядя на меня с жалостью. Наверное, сразу было видно,
что я "турист-иностранец".
- Конечно, - похлопал я себя по карману, - ещё дома
запас!
- Ну, вот и отлично! А то у нас тут гривны, знаешь?
Конечно, я этого не знал! Очередь продвигалась
быстро, и очень скоро мы влезли в жёлтенький микрик
с удобными высокими сиденьями. С удивлением я констатировал,
что в наших газелях-живопырках чувствуешь себя менее
комфортно. Но зато свои.
- Значит так, - важно сказала Аня, - я принесла тебе украинскую сим-карту, чтобы тебе тут
не покупать. Это "Лайф", мой любимый оператор.
Она достала из бумажника маленькую красную симку со смайликом.
Мне "Лайф" тоже сразу понравился, однако мой телефон
выдал скорбную надпись "Сбой при авторизации SIM-карты".
- Ну вот, - расстроилась Аня, - ну ты оставь себе, вдруг заработает...
"Лайф" мне сразу понравился...
Мы
ехали мимо каких-то заборов и рельс. Это было самое начало
города. Я глядел по сторонам во все глаза.
- Я тебе немножко расскажу про наш город, - начала Аня, -
так-то ничего примечательного тут нет. К моей подруге мальчик
из Москвы недавно приезжал на три дня, так мы даже не знали,
что ему показывать. Ну, тебе-то я найду что показать!
- Будешь моим гидом? - спросил я.
- И гидом, и кем хочешь! - убедительно сказала Аня, - значит
так, чтобы ты знал, наш город самый протяженный в Европе!
Его длина 126 км!
- Поэтому он так и называется? - поинтересовался я.
- И поэтому и не только. Раньше здесь были одни шахты, и постепенно
вокруг шахт строились дома. Потом их соединили городом. Здесь
не районы, здесь кварталы. Может быть, слышал команду КВН
"95-ый квартал"? Вот это отсюда!
Но Аня не
успела договорить. Пенсионер, сидевший впереди нас, услышал
знакомые слова, и, обернувшись, принялся с жаром мне рассказывать
как по писанному.
Город Кривой рог был основан в XVII веке запорожскими казаками...
В документах Запорожского Коша урочище Кривой Рог значилось еще до того, как возникло постоянное поселение под этим названием. Это была местность, где слияние рек Саксагани и Ингульца создавало длинный кривой мыс, или "рог". Во второй половине 19 века здесь нашли железную руду, и город стал стремительно расти. В него стекались всё новые жители. В Первую мировую войну город был оккупирован австро-немецкими войсками, которые держались в городе практически год до февраля 1919 года. В августе того же года город захватил атаман Деникин, которому удалось продержаться в городе около полугода. Также в Гражданскую войну в Кривом роге частенько бывал Нестор Махно со товарищи. Город был одним из подчинённых ему центров. Почти сразу после начала Великой Отечественной Войны, в августе 1941-го, город захватили немцы, и занимали его вплоть до марта 44-го. При освобождении город был почти полностью разрушен и впоследствии восстановлен, превращён в промышленный и транспортный центр области.
Заборы
кончились. Теперь мы ехали через парк. Город показался
мне очень зелёным. Я поделился этой мыслью с Аней.
- А нам иначе нельзя! У нас тут уран добывают. А
с шахт летит железная пыль, и если не будет много
зелени, мы все тут задохнемся! Впрочем, мне это
не в радость. У меня аллергия и на пыльцу, и на
всё, что только можно. И от растений я чихаю. Тоже
из-за этой пыли всё...
Дома в городе были самые
типовые. Обыкновенные блочные многоэтажки. Однако
сам рельеф города, его холмы, неожиданные повороты
улиц не давали мне почувствовать себя дома. Ассоциативное
мышление никак не хотело срабатывать.
- Сегодня суббота, у тебя, наверное,
выходной? - спросил я у Ани.
- Ах, если бы! На работе я сказала, что мне надо сегодня в
институт, а в институте, что я сегодня работаю. Видишь, на
какие жертвы иду! Но в институт мне зайти
всё равно надо. С начала учебного года я там не появлялась,
нужно уточнить расписание уроков! Зайдешь со мной?
- Конечно, - пообещал я. Мне было всё интересно.
Мы
сошли с автобуса и неспеша пошли по аллее. По
обе стороны росли каштаны, отчего аллея была очень
уютной. Небо по-прежнему скрывала странная сизая
дымка, но солнце всё равно пробивалось через неё,
хотя и какое-то матовое.
- Я здесь часто хожу, и живу тут рядом, - рассказывала
Аня, - только зимой темнеет рано, и я по этой улице
одна ходить боюсь, звоню подружке, вместе идём.
Вообще у нас тут всё очень обособлено. Люди из разных
районов редко общаются друг с другом, каждый живёт
в своем и в другие не ездит. Я раньше жила в другом районе, поэтому у меня есть и там
друзья и тут. А Петербург большой город?
- Да, в общем-то, не маленький...
- А у тебя друзья в других районах есть?
- Конечно! Можно сказать даже больше, чем в родном!
- Вот это да!
Постепенно
улица перешла в мост над железной дорогой. Всё чаще навстречу
нам попадалась молодежь. Мы приближались к институту. Сначала
одна, потом другая встречная девушка поздоровалась с Аней.
- Слушай, можно я возьму тебя под ручку? - попросила Аня.
- Зачем? - удивился я.
- А завтра все будут говорить: "Аньку до института провожал
такой классный парень!"....
Мне стало лестно, что обо мне все будут говорить, и мы пошли
под ручку, так, будто уже давно встречаемся, а не увиделись
сегодня в первый раз.
- "Привет Аня!", "Анька, привет!", "Вау,
Аня! Привет!" - слышались со всех сторон голоса её подруг.
Анин институт был филиалом Запорожского
Национального Университета и располагался в небольшом трехэтажном
домике, как и положено филиалу.
- Ну что, я тебя на улице подожду?
- предложил я. Уж больно нелепым казался мне мой
вид с зайцем и тортиком в мешке.
- Ты что, пошли со мной! - уверенно сказала Аня,
увлекая меня за собой в здание института. На входе
стояла строгая тётенька, осуществлявшая "фейс-контроль".
Аня с ней вежливо поздоровалась. В вестибюле висели
зеркала. Гардероб
по-летнему пустовал. По-видимому, раньше здесь располагалась
поликлиника. Стены на лестнице были покрыты кафелем,
а коридоры выкрашены кальсонно-голубой краской.
Стены во многих классах почему-то были оклеены полосатыми
обоями, отчего институт напоминал скорее женский
пансион. Студентов мужеского пола я так и не заприметил.
В этих стенах девушки смотрели на меня голодными глазами, что
было безумно приятно. Проходя мимо нас, девицы оборачивались,
провожая меня взглядом. Когда мы шли мимо классов, оттуда
кричали: "Эй, парень, заходи!". Я чувствовал себя
актёром театра и кино Иваном Клавдиевичем Вандамовым. И ещё
более счастливой чувствовала себя Аня, которая прошлась по
всему своему институту с парнем. По-видимому, в этом и была
цель нашего визита, потому что никакое расписание она так
и не посмотрела...
Когда мы
вышли на улицу, Аня "зацепилась языком" с двумя
подружками. Я обернулся. Навстречу шла целая толпа красивых девушек.
У меня пропал дар речи.
Почти все девушки были симпатичные, отлично сложены, при этом обладая всеми мыслимыми женскими достоинствами...
Я
вдруг почувствовал себя очень несчастным за свою юность, которая
прошла в стенах технического колледжа, где девушек было мало, и ещё "более технического" ВУЗа, где девушек не было вообще. Если бы я учился здесь... Ух! Даже страшно подумать!
Сгоряча я отправил маме СМС: "Я должен был родиться в Кривом
роге! Здесь столько девушек и все красавицы". Ответ был
в мамином духе: "Прошу тебя, держи себя в руках!".
Аня
звонко расцеловалась с подружками и вернулась ко мне.
- Ну всё, теперь я в твоем полном распоряжении! - весело сказала
она, - куда пойдем?
- Давай ты меня где-нибудь покормишь? - предложил я, - а то
я сегодня ещё не завтракал.
- Отличная идея! - сказала Аня, - здесь есть неплохое кафе
кавказской кухни! Пойдем туда?
- Да пойдем...
На
обратном пути с нами тоже все здоровались.
- Ну, как тебе наши девушки? - спросила она, перехватив
пару моих долгих взглядов.
- Супер! - коротко ответил я.
- Вот-вот! Все так говорят! А вот парней у нас гораздо
меньше. И, как правило, все учатся в Горном. Там
им даже форму выдают. Эх... Я бы тоже с удовольствием
носила форму, по-моему, это так прикольно! Вот у
меня подружка учится в Академии Гражданской Авиации,
и приходит домой в таком синем костюме, так я ей
даже завидую!
В
кавказском кафе стоял зловещий полумрак. За прилавком сидел
невеселый официант-азербайджанец с трёхдневной щетиной. В
углу стоял американский "джук-бокс", настроенный
на монетки 50 украинских копеек.
- У вас есть завтраки? - спросила Аня у официанта.
- Нет, нечего нет... - покачал он головой. Видимо, основной
заработок кафе делало на ужинах и к завтраку гостей не ждало.
- Ладно, я тут ещё одно место знаю! - сказала Аня, уводя меня
из кавказской кухни.
Летнее
кафе по соседству тоже пустовало. Под навесом стояли
аккуратные столики. За одним из них расположились две
молодые официантки в белых передниках. Увидев нас, они
встали наизготовку, приняв охотничью стойку.
- Здравствуйте! - звонко крикнула им Аня. - У вас есть
горячие блюда?
- У нас есть всё! - весело сказала одна, - принести
вам меню?
Вокруг кафе был зеленый сквер
с красивыми клумбами и густой молодой травкой. Светило
солнышко, и постепенно становилось всё теплее. Аня села
за стол и положила рядом свой телефон. Судя по тому,
как он был украшен всевозможными цветочками и брелками,
Аня не расставалась с ним ни на миг, и он стал чем-то
вроде любимого зверька-томагочи.
Официантка принесла нам меню
- большую тетрадь в кожаном переплёте. Аня взяла тетрадь
себе.
- Сейчас я тебе всё выберу, - важно сказала она, - ты
всё равно в наших украинских блюдах, наверное, не разбираешься...
Она быстро надиктовала что-то официантке, и та удалилась
на кухню, откуда пахло жареным мясом.
- Ну как
тебе у нас нравится? - спросила Аня.
- Чудесный город, тихо, много зелени и красивых девушек, -
резюмировал я первые впечатления.
- Ну да, девушек у нас всегда было много. А как тебе вообще
Украина?
- Тоже очень нравится, - честно признался я.
- Ты по-украински-то понимаешь, хлопчик?
- Трошки, - ответил я. Понимал-то я всё, а вот сказать не
мог.
- У нас тут все по-русски говорят,
- оглянулась Аня на свой город, - а вот на Западной Украине
все говорят только на украинском. Этим летом я была на юге
и познакомилась с мальчиком оттуда. Он когда мне звонил, все
девчонки так смеялись. Мы говорили с ним быстро-быстро, так
смешно получалось! На украинском надо говорить быстро, в этом
весь смысл! А у тебя есть девушка?
Я
ответил уклончиво.
- Ясно, - сказала Аня, - а вот у меня с этим делом вообще
напряг. Я живу с родителями, а отчим у меня армян. Он в детстве
никуда меня не отпускал, не разрешал даже, чтобы мальчики
переступали порог дома.
- Да, у них с этим строго, - согласился я, будучи наслышан
о нравах на Кавказе от своих подружек.
- Что ты! Я юбку себе хотела купить, так он не разрешил. Слишком
обтягивающая! Сказал, чтобы я купила что-то посвободнее. Я
купила свободную, а потом ушила её. А когда он спросил, почему
такая узкая, сказала, что я поправилась. Ой, так этот контроль
уже надоел, скорее бы замуж...
- А что, и на примете есть кто-то?
- спросил я.
- У меня был парень, мы встречались с ним больше года и уже
подали заявление в ЗАГС. Но не так давно он впервые поднял
на меня руку. Я знаю, что если парень хоть раз это сделал,
значит уже будет делать это всегда. И я с ним порвала. Тяжело
конечно было, но я это сделала. И девчонки меня поддержали...
А так... Заявление всё ещё лежит...
Глаза
у Ани стали грустные-грустные, но тут же снова заблестели
озорным блеском.
- Знаешь, я хотела, чтобы у меня свадьба была не
как обычно на банальном лимузине, а нечто шикарное!
- Карета? - предположил я, как житель Петербурга.
У нас давно уже кареты с четверкой белых лошадей
служат отличной альтернативой лимузинам.
- Посмотри вокруг, - засмеялась Аня, - какая тут
ещё карета!
Я осмотрелся и увидел типовые многоэтажки и серые
кирпичные дома, карета смотрелась бы здесь несколько
дико.
- Нет! Я хотела, чтобы нас вёз свадебный троллейбус,
украшенный ленточками! И мы на его крыше объехали
бы весь город! А на боку троллейбуса чтобы были
наши имена и фотографии!
Такого мне слышать ещё не приходилось, и я попытался представить Аню в развевающейся фате на крыше троллейбуса. Получилось феерично.
У Ани постоянно
звонил телефон. По её интонациям я сразу понимал, с кем она
беседует. Если она говорила сладковато-ворукющим голосом,
это звонили мальчики. Если просто и по-свойски - подруги.
Если скандально-хамоватым тоном - мама.
Подошла
официантка и принесла мой завтрак: жареную свинину с овощами,
салат "Столичный", и шампиньоны в сухарях. В высоком
бокале был морс для Ани и чашечка чая для меня.
- Ну как тебе завтрак, угодил? - спросила Аня.
- Нет слов!
В
кафе мы были одни. Официантки сидели за соседним
столиком и неспешно потягивали пиво из высоких
бокалов.
- Приятный у вас город, - сказал я, - как будто
в детстве побывал, всё такое простое и родное...
- Погостить может быть приятно, а жить... - задумчиво
сказала Аня, - я вот в Германию хочу уехать. Там
хорошо, да и работу предлагают...
- И не жалко с Украиной расставаться будет?
- Хочешь жить - умей вертеться!
- Надо занести этого зайца моей
подруге, - решила Аня, - не будешь же ты все семь
часов ходить с этим кульком!
Мы
вышли из кафе и пошли дворами. Домики здесь были
маленькие, как игрушки. Кирпичные, с деревянной
крышей, увитые диким виноградом, утопающие в зелени.
Почтовые ящики были на улице, что тоже было редкостью
для Питера.
Мы поднялись по щербатой лесенке на последний
этаж. На лестнице стояли лыжи, санки и доски.
Аня позвонила в дверь, обитую черным дерматином.
Дверь открыла заспаная подруга в одной коротенькой
футболке и тут же спряталась за дверь.
- Ой, Анька, ну ты даешь! - возмутилась
она, - даже не предупредила, что ты с молодым человеком!
Аня зашла к ней буквально на секунду. За это время можно было
успеть только повесить мешок на ручку двери, и сразу же вышла
обратно.
- Леся присмотрит за вещами, а мы пойдем гулять! - весело
сказала она.
Мы
вышли из подъезда и пошли через дворик. Это было так необычно
после двух дней однообразия в поезде очутиться в другом городе,
где всё было так незнакомо, в новинку. Я смотрел во все глаза
на эти дворы, на маленькие и аккуратные детские площадки,
на кирпичную школу за оградой из проволочной сетки, в полной
мере ощущая себя в другом городе.
Мы
остановились возле театра "Академія Руху". Там у
здания местной администрации ("Міський голова")
была площадь, огороженная живой изгородью. В середине стоял
традиционный Ленин с указующим жестом, памятник которому,
я уверен, есть в каждом городе на территории СНГ.
Вокруг
площади росли каштаны. На Украине их плоды валяются,
как жёлуди, под ногами, а в Питере стоят бешеных
денег.
- Хочешь каштанов? - спросила Аня. Она мигом перелезла
ограду и насобирала мне груду колючих зеленых плодов,
напоминающих рыбу-ёж.
- Ты хоть ел когда-нибудь каштаны? - с сомнением
спросила она. Я помотал головой, - бедненький, -
посочувствовала мне Аня.
На автобусе мы доехали до улицы Десантников и спрыгнули
у кинотеатра "Зарічний". Причем, надпись
эта была сделана таким шрифтом, что невольно читалось
"Здрічний".
- Это самый крутой у нас кинотеатр!
- поведала Аня, - но мы пришли сюда не за этим. Сейчас я покажу
тебе карьер. Ты, наверное, думаешь, вот заведет меня сейчас
девчонка неизвестно куда, на какой-то карьер? Раньше у нас
карьеры были бандитскими местами, там по ночам всегда совершались
преступления. А это новый карьер, он очень прикольный, мы
туда ходим купаться! В общем, тебе понравится!
Здесь городские дома закончились, и началась сельская часть
Кривого рога. За оградками стояли деревянные домики, построенные
несколько иначе, чем в российских деревнях. У многих домов
крыша имела четыре ската, а не два, как в России.
Все тут утопало в зелени, и судя по всему, это были плодовые деревья...
На
одном дереве росли крупные зелёные плоды.
- Что это? - спросил я у Ани.
- Это грецкий орех, - рассмеялась она, - что, никогда не видел?
- Нет, - покачал я головой.
- У вас что, не растут грецкие орехи? - ужаснулась она.
- У нас мало что растёт, - обобщил я.
- Хочешь орехов? - спросила Аня, подходя к дереву.
- Они же ещё зеленые... - недоверчиво возразил я.
- Ой, вот смешной ты! - засмеялась она снова и потрясла дерево.
С дерева посыпались зелёные плоды.
- Смотри и учись! - сказала Аня. Она бросила зеленый шарик
на дорогу и стукнула по нему каблучком своей туфельки.
Лопнула толстая кожура, и под ней обнаружился совершенно обычный
грецкий орех - такой, какие я привык видеть на рынке.
Я взял из Аниных рук орешек с расколотой скорлупкой. Он был не такой
сухой, как на рынке, ещё сочный. Очистив ядро, я принялся
его жевать. Орех оказался очень горьким. Я вопросительно посмотрел на Аню.
- Ну ты что! - сказала она со смехом, - когда орех молодой,
он в горькой шелухе! Её надо снимать. Эх ты...
- А ещё что у вас растет? - поинтересовался я, - наверное,
сливы, персики, абрикосы?
- Всё! - уверенно сказала Аня.
Улочка
кончилась. Впереди было большое нагромождение камней.
На нём сидели "генералы песчаных карьеров"
- пятеро местных пацанов, остриженных наголо. При
виде Ани они клацнули зубами, однако подходить не
стали.
Мы гордо прошли мимо них, поднялись на склон, и...
я остолбенел от открывшейся моим глазам картины!
Насколько хватало глаз,
вокруг громоздились огромные серые камни, обломки
породы, горы песка и шлака, отчего создавалось полное
впечатление, что мы где-то в горах. Дорога, которая
петляла между этих камней, уходила в центр, как
в глубокую воронку, на дне которой блестело озеро.
Вода в озере серебрилась от солнечных зайчиков;
в ней отражалось небо.
- Какая красота! - не смог я
сдержать восхищения.
- Нравится тебе наша природа? - обрадовалась Аня.
- Я такой красоты ещё никогда не видел, - честно признался
я.
В ладонь ткнулось что-то мокрое. Я обернулся и увидел маленького
пёсика. Он смотрел на меня шоколадными глазами и приветливо
махал хвостом.
Який малэсэнький! - умилилась Аня. Она иногда самопроизвольно переходила на украинский. Пёсик тяфкнул и вскарабкался на пригорок, поросший кустами..
Мы пошли по дороге к озеру. Дорога уходила вниз, а горы породы росли всё выше и выше, всё более скрывая небо. Пёсик весело бежал за нами, мелко-мелко перебирая тонкими ножками. Иногда он убегал далеко вперед, иногда отставал, засмотревшись на гусеницу или старую косточку, брошенную на обочине, и, как бы спохватившись, со всех ног бросался нас догонять, преданно виляя хвостиком.
Мы
спустились к самой воде. Ветер гнал по поверхности рябь. Вода
отсюда казалась пепельно-серой, будто бы в ней растворили серебро.
- Какая вода непрозрачная... - заметил я.
- Так это от глины, вон её сколько, - развела руками Аня.
И действительно, глины здесь было огромное количество. Вдоль
дороги высились целые глыбы голубой кембрийской глины. Мне
вспомнилось моё детство, 1995-й год, когда моя мама, начитавшись
книг писательницы с вегетарианской фамилией Травинка, поверила
в силу "природной-целительницы-глины". Крадучись, холодным мартовским
вечером, мы пробрались на стройку нового дома, где набрали
целую тележку целебной голубой глины...
 |
|
- У вас народ лечится глиной?
- спросил я у Ани.
- Чего? Зачем это? - удивилась она, - ой, смотри, смотри!
Навстречу нам по дорожке бежал наш песик, крепко зажав в зубах
консервную банку с остатками бычков в томате. Укрывшись от
неприятелей в кустах, песик полакомился остатками рыбки, после
чего вернулся к нам совершенно счастливый.
- Хочешь искупаться? - спросила
Аня.
- Но у меня нет плавок, - возразил я.
- Ну и что! Все свои! - махнула она рукой.
Я склонился к воде и потрогал её рябящую поверхность тыльной
стороной руки. Вода была прохладная.
- Что-то не хочется... - неуверенно пробормотал я.
- А ты купался когда-нибудь в Украине? - с вызовом спросила
Аня.
- Нет, никогда, - честно признался я.
- Ну тогда ты же потом жалеть будешь!
Этот довод показался мне очень убедительным.
- Отвернись! - велел я. Я развесил свою одежду на ивовом кусте
и подошёл к краю пропасти. Вода была и вправду холодной.
Вокруг не было ни души, "генералы песчаных карьеров" тоже скрылись. Лишь только Бобик не хотел уходить, приветливо махая нам хвостиком...
- Слушай, как-то прохладно,
- снова пожаловался я Ане.
- Ты мужик или кто?! - строго сказала она.
В этот момент
откуда-то с гор спустилось два важных пузатых карапуза лет
по 10. У них были большие красные щёки, напоминавшие спелые помидоры, они смешно
сотрясались при ходьбе. Ни слова не говоря, сорванцы разделись
и попрыгали в воду. Следом за ними, подчиняясь стадному инстинкту, прыгнул и я. Нырнув, я почти сразу взмыл в небеса -
вода была очень холодная. Однако мальчики плавали на поверхности,
как два бегемотика, радостно фыркая и хохоча. С их клетчаткой можно
было спокойно плавать и в Северно-Ледовитом океане! А я почти
сразу вылез на берег.
- Обсохни и одевайся, - командовала Аня, - встань прогреться на
солнышко!
Я встал на то место, где на земле был солнечный лучик. Под ногами был колючий песок. Моя тень была такой длинной, что доходила до середины озера...
Обратно
дорога шла в гору. Стало припекать солнышко. Я
уже отвык от него за ледяной питерский август,
и сейчас не верил своему счастью. Зато Аня была
не в восторге.
- Уф, не люблю солнце, - сказала она с неудовольствием,
- пока поднимешься, семь потов сойдет! А представляешь
летом: вот так искупаешься, и надо идти в гору!
Бобик резво бежал за нами, не
отставая.
- У моего бывшего парня тоже была собака, - вспомнила Аня,
- злющая - ужас! У них был в селе свой дом, и она там жила
в будке. Так вот даже ихнего дидуся она гоняла, а меня всегда
любила, виляла хвостом, сразу за свою приняла. Умные твари,
всё чувствуют!
Со скал нас провожали хмурыми взглядами "генералы песчаных
карьеров". Бобик завилял хвостом и побежал к ним. Генералы
безмолвно двинулись дальше по каменной гряде, и Бобик устремился
за ними.
Мы снова вышли из села на улицу Десантников. Здесь прямо по
стенам домов вился зелёный плющ. Аня встала на край дороги
и, ловко выставив руку, тормознула автобус.
- Нам теперь опять в центр, - пояснила
она мне.
Автобус был обычный львовский, в детстве я такие очень любил. Но теперь их в моём городе давно уже не осталось.
Здесь же их было довольно много. Во время частых
остановок я выглядывал в окна. Мы проезжали киоски с яркими
вывесками: "Парфуми", "Сувеніри", "Рушники",
"Чиста вода". Так здорово было окунуться в жизнь
другого города, тем более в другой стране, пожить немного
его жизнью! Пока я озирался по сторонам, Аня скидывала на
мой телефон по блютузу картинки со своего телефона, которые сама для
меня выбрала, а коллекция у неё была пребогатая!
Кривой рог из окна автобуса
Дома здесь были самые разнообразные - и довоенные, с шатровыми крышами, и деревянные, чья древесина уже потемнела от времени, и типовые советские пятиэтажки. На первых этажах многих домов были магазины: "Іграшки", "Кафе Пельменна", перукарня "Панночка" (тёплым хлебным словом "перукарня" на Украине называют парикмахерские).
Мы
обогнули пруд, на той стороне которого стояли
высотные дома. Я решил поснимать окрестности и
выставил камеру в окно. Пассажиры смотрели на
меня с удивлением. Кому может прийти в голову снимать обыкновенную улицу из окна автобуса?
Никто из украинцев никогда не мог понять моей
страсти к вывескам на украинском языке. Для них
это было обычное дело, я же находил в этом много
экзотики. Действительно, где в России встретишь
надписи: "Горiлка", "Напоï",
"Одяг", "Взуття" (по русски
"Водка", "Напитки", "Одежда"
и "Обувь"!)...
Мы высадились у большого гипермаркета "Ельдорадо", где привычная буква Э была вывернута на украинский манер наизнанку. На центральной площади высился столб с гербом города. Это был знаменитый криворожский 95-й квартал.
Мы спустились в подземный переход,
очень напоминавший вход в метро.
- На метро поедем? - пошутил я.
- Нет, нам на автобусе, - серьезно сказала Аня, - метро в
другом месте.
- Как? У вас что, есть метро? - поразился я.
- Да, что ты так удивился? - усмехнулась Аня, - небольшое,
правда, и на нём мало кто ездит, но есть.
- И ты мне его не покажешь? - удивился я.
- Нет, нам не по пути, - покачала Аня головой.
Много позже я узнал, что...
В Кривом роге действительно есть метро, причем не такое, как в Петербурге, и вообще не совсем метро...
В
1935-м году в Кривом роге появились первые трамваи, в 50-х
годах первые троллейбусы, однако город всё рос, и жители отдаленных
районов уже не могли добираться к работе так быстро, учитывая
его протяжённость. Однако метрополитен в СССР строили только
в городах с населением свыше 1 миллиона, да и в областном
центре Днепропетровске метро ещё не было. Выходом стал скоростной
трамвай. В начале 70-х была спроектирована первая линия, и в 1974-м приступили к её строительству. В конце ноября 1986-го была пущена первая линия из четырех станций. Жизненный путь трамвайного метро Кривого рога был
очень непростым, учитывая тяжелые для всех 90-е годы, но оно
выстояло, и сейчас является одной из достопримечательностей
города. И, если судьба занесет меня когда-нибудь ещё в этот город, я обязательно посещу криворожский метротрамвай, чтобы о нём написать!
В
подземном переходе стояли лотки с выпечкой, орешками, фруктами,
и от этого изобилия у меня разбежались глаза. У одной бабульки
я купил себе кулёчек фундука, у другой пирожок, а у третьей
- два килограмма отличного черного винограда. Теперь можно
было и на поезд.
- Пока не забыл,
- сказал я Ане, - очень бы хотелось купить сериал
"Друзья" на украинском языке, у вас
есть?
- Должен быть, фильм хороший, - пожала она плечами,
- пошли!
Мы
зашли в павильон, где были услуги связи и заодно
продавали DVD-фильмы.
- У вас есть "Друзi"? - спросила Аня.
- Что? - удивилась продавщица.
- Ну "Друзья", сериал!
- Нет, девочка, нету... - покачала головой продавщица.
- Всё ясно, пошли отсюда, - сказала Аня, - терпеть
не могу, когда меня девочкой называют!
Из-за её миниатюрной внешности Аню действительно было легко перепутать со школьницей.
У ресторана Мак-Дональдс стояла типовая фигура клоуна, напротив
него палаточники шумно агитировали за "Партию регионов".
- Возьмите плакатик! - окликнула меня бабулька из голубого
балаганчика.
- Я из России, мне не надо, - улыбнулся я.
- Тем болеее возьмите! Вы же вроде за Януковича!
Почему-то многие украинцы думают, что все русские за Януковича, и ненавидят их за это! На самом же деле, русские гораздо более аполитичны, чем украинцы. Такое отношение к политике порождается стабильной жизнью и уверенностью в завтрашнем дне. И если украинцы снова и снова переживают наши 91-й и 93-й годы, то россияне давно уже перестали замечать политическую агитацию, которая перешла от листовок, палаток и флагов к более умеренным формам. И если в детстве я часто ходил на выборы со взрослыми, (мне нравилось ставить галочки в бюллютенях), то, повзрослев я не воспользовался своим избирательным правом ни разу.
Украинская политическая агитация была для меня настоящей экзотикой, словно я вернулся в своё детство, в начало 90-х...
До отправления поезда времени оставалось все меньше, а путь на вокзал был не близок. Мы
сели на скамеечку на автобусной остановке. От нетерпения Аня теребила брелок своего мобильника.
- Что же он не идёт! - переживала она, - ты же сейчас опоздаешь!
Признаться, переживать уже начал и я. Однако очень скоро к остановке подъехала нужная маршрутка, за рулём которой сидел загорелый белобрысый парень в чёрной футболке, с золотой цепью на шее. Он дал по газам и понёсся так быстро, что мы примчались к вокзалу с большим запасом. Словно войдя в моё положение, он даже не останавливался на светофорах!
- Ну, время ещё есть, целых
двадцать минут, - сказала Аня, - подумай, тебе ничего больше
в дорогу не надо?
Я огляделся по сторонам. Через дорогу стояла большая железная
бочка с квасом. В этом удовольствии я себе отказать не мог.
У нас давно уже не продавался квас из бочки, и сейчас...
...мне захотелось вспомнить это забытое детское ощущение праздника, когда тебе в стакан из железного крантика льётся пенистая темная жидкость, который ловко открывает и закрывает полная бабулька в платочке...
Здесь
была точно такая же система, даже румяная краснолицая тётка в платочке была как будто та же самая. Вот только тогда квас
разливался в стеклянные кружки, теперь же стаканчики были одноразовые, пластиковые.
Едва я сделал
пару глотков, как в голову ударили забытые детские воспоминания
- 1988-й год, мне шесть лет, мы с пацанами бродим по гастроному,
выискивая на полу копеечные монетки. За одну копейку можно
купить коробок спичек, чтобы жечь костры, за две - позвонить
домой из телефонной будки на углу страшным голосом, чтобы
напугать бабушку. А за три копейки можно было купить стаканчик
кваса... Помню, с каким трудом нам удавалось найти эти монетки, ведь пол в магазине был выложен камушками, среди которых
искать монетки было сущим наказанием... И с какой радостью мы бежали к бочке, с каким волнением наблюдали как наполняется наш стакан, который мы честно заслужили! А потом мы рвали его друг у друга из рук, но обычно хватало всем! За пять копеек можно было купить настоящую роскошь - большую поллитровую кружку кваса, правда так нам повезти
не могло - пятак долго на полу не залёживался. А уж молочный
коктейль за 10 копеек или "Тархун" за 11 нам могли купить только
родители в кафетерии. Вот такие у нас
были нехитрые радости... И сейчас, сделав пару глотков, я
словно на несколько секунд возвратился в своё детство, когда
деревья были большие, небо высокое, а погода всегда солнечная, весенняя...
- Хватит пить, пошли скорее, - строго сказала Аня, - тебе
ещё на паровоз надо!
- На поезд, - поправил я.
- Нет, на паровоз!
И тут я увидел настоящий паровоз, такой, какие показывают в фильмах про Гражданскую войну, а-ля "Бумбараш" - с трубой, и будкой машиниста, черный с ярко-красной звездой. "Наш паровоз вперёд лети! В Коммуне остановка. Иного нет у нас пути, и это так неловко...". Я мигом вскарабкался на него. Надо сказать, что техника эта отличалась большой продуманностью. Вокруг паровоза шёл удобный бортик для машиниста, по которому он мог бы обойти весь локомотив даже на ходу. Однако паровоз у меня ассоциировался не только с битвой за Крым...
Я вдруг почувствовал себя героем вестерна, который забрасывает в топку уголь, удирая от индейцев и "кавбойцев"...
Пока я лазил, к Ане подошла
чумазая таджикская цыганка в халате и платке.
- Помоги беременной, а тоби радости и здоровья... - жалобно начала она,
- Чем я вам помогу... - равнодушно сказала Аня.
- Чем можешь, хоть копеечкой, хоть хлебушком...
Аня полезла в карман за монеткой, но тут подошёл я. Пошарив
в карманах, я нашёл пирожок, который прикупил у вокзала на случай острого голода.
-
Вот, - протянул я ей пирожок, - хлебушком.
Цыганка, уже настроившись на деньги, посмотрела на
меня с ненавистью и пирожок брать не стала.
Мы появились на перроне, но моего поезда нигде
не было. Лишь в самом конце сиротливо стояла пара отцепленных
вагонов, да косматый пёс чесал за ухом, да парнишка
в оранжевом железнодорожном жилете курил, свесив
ноги с перрона.
- А где же наш поезд? - спросил я.
- А сейчас его пригонят, - сказал парнишка и кинул
"бычок" на рельсы.
- Ой, эта железная дорога, -
сказала Аня, - тут рядом школа есть, тоже додумались... И
одна девочка 14 лет из-за мальчика бросилась под поезд, представляешь?
Мне стало грустно. Закончить жизнь в самом начале, из-за человека,
который совсем того не стоит... Вот они, украинские девушки
- чувствительные и восприимчивые...Просто Анна Каренина!
Время шло. Где-то далеко впереди показался точкой наш поезд. Он подходил всё ближе и ближе, и вскоре можно было различить ещё одного оранжевого паренька, который стоял на подножке. Увидев Аню, он подмигнул ей и дал два приветственных гудка. Аня засмеялась. Поезд замедлил ход, потом пошёл ещё медленнее, пока, наконец, не раздался глухой удар. Первый оранжевый паренек ловко перекинул цепочку, и сцепка вагонов состоялась. Оба парня, закончив свою работу, уже хотели подойти познакомиться к Ане, но тут заметили меня и в последний момент изменили направление.
Сцепленный
поезд продолжил свой путь. Через пару мгновений надо мной
проплыло окно, из которого на меня смотрели Виталий и дядя
Коля. У обоих вытянулись лица, когда они увидели меня с девушкой.
Дядя Коля, как воспитанный человек, сразу стал орать что-то через
стекло. Его совсем не было слышно, и, выбежав из купе, он через секунду
возник на подножке поезда.
- Здравствуйте! - крикнул он Ане, - Дима, что же ты не познакомишь
меня со своей прекрасной спутницей?
- Знакомьтесь, дядя Коля, это Аня, - представил я.
- Дядя Коля? Много ты понимаешь! Аня! Меня зовут Николай!
- Очень приятно! - отвечала Аня. Но дядя Коля не унимался:
- Аня! - воскликнул он, - поверьте престарелому
Дон Жуану! Вы очаровательная девушка!
- Да, я такая! - запальчиво сказала Аня.
- Неужели вы тут познакомились? - удивился дядя Коля.
- Да, прямо тут! - решил я пошутить.
- В ай си кью! - крикнула честная Аня, но дядя Коля, конечно
же, не знал этого неологизма.
- Не может быть! Вот это да! - дядя Коля смотрел на Аню, как
кот на сметану. Но выходить на перрон в тапочках не решился,
поэтому вещал с подножки, как соловей-свистун, совершенно
не давая нам попрощаться.
Когда
уже, наконец, проводница шикнула на дядю: "дайте
молодым поговорить!", он скрылся с подножки, но тут
же снова прилип к окну со стороны купе.
- Ну, пора прощаться, - с грустной улыбкой сказала
Аня, - рада была с тобой познакомиться!
- Я тоже был рад тебя повидать, - сказал я. Она
улыбнулась, покраснела, а потом обняла меня и
крепко поцеловала в щёчку, после чего повернулась
и пошла по перрону, не оглядываясь. Я обернулся
на окно своего купе.
Дядя Коля и Виталий разом
отпрянули от стекла, сделав вид, что им всё равно.
Виталий уткнулся в очередной кроссворд, а дядя
Коля стал судорожно отвинчивать пробку у бутылки.
Я вернулся в купе героем.
- Ну, рассказывай, Дима! - сразу же пристал дядя Коля, - как
ты с ней познакомился, как у вас всё было!
- Что вы к человеку пристали! - вступился за меня Виталий,
- ну познакомился с девушкой, ну с кем не бывает!
- Нет, пусть он расскажет! - настаивал дядя Коля, - ты ведь знал
её раньше?
- Ну откуда он мог знать её раньше! - уверенности Виталия
не было предела, - что тут такого? Познакомился с девушкой
в незнакомом городе...
- Нет, я понять хочу! Как так можно! - волновался дядя Коля,
- скажи, Дима!
В другое время я не стал бы сочинять, но уверенность дяди
Коли подстегнула меня, и я стал сочинять на ходу:
- Да, мы познакомились сегодня утром. Я подошёл к девушке
и попросил её показать мне город...
- Ты извини, Дима, - ударил себя в грудь дядя Коля, - но я
тебе не верю! Я не верю, что можно вот так запросто взять и познакомиться
с девушкой!
- Да зачем ему вам
врать-то! - сказал Виталий таким тоном, будто
бы общался с неразумным, - поймите, сейчас другое
время, другие нравы...
- Какие бы ни были нравы! Этого не может быть!
- настаивал дядя Коля, - вот так взять и подойти
к девушке, да она пошлёт его подальше!
- А что тут такого! Девушке тоже было интересно
показать парню город. Да, Дима?
- Да? Ну конечно! - злился дядя Коля, - Вот так
просто взять и показать! А как же она поверила
первому встречному? Как?
- Они же просто погуляли, вот и всё! Вам это сложно
понять?
Мне было очень приятно находиться в центре внимания.
Они так горячо спорили обо мне, что даже не заметили,
как я замолчал.
- Ну, ладно, - сказал дядя Коля,
когда почувствовал, что на нашей стороне неоспоримое преимущество, молодость. - Но ты извини, Дима, я всё равно тебе не верю...
А красивая девчонка! Ты хоть взял у неё телефон?
- Конечно! - сказал я. Это было правдой. Только взял я его
ещё в Петербурге, три месяца назад.
- Я считаю, Дима, это судьба! - торжественно произнёс дядя Коля,
- посмотри, как интересно всё складывается! Вы встретились,
а вдруг из этого завяжется что-то большее, чем просто дружба?
- И тут вы не правы, - Виталий явно считал себя знатоком женщин,
- это в ваши времена так было - вот встретил девушку и подумал
- всё, это моя судьба, ведешь её в ЗАГС. А тут молодые люди
просто пообщались. Она показала ему город! Вот и всё!
- И всё же Дима, я вижу, это ТВОЯ девушка, - дяде Коле нравилось
развивать эту тему, - как знать, быть может, ты заберёшь её
к себе в Питер!
- А вы думаете, она захочет ехать в Питер? - рассмеялся Виталий.
- Ну а как же! Это же Санкт-Петербург!
- Вот это, кстати, расхожее заблуждение москвичей и петербуржцев,
что всем так уж важна ваша прописка, - ядовито прищурившись
сказал Виталий, - вот бывало, познакомишься с девушкой в Питере,
а она как узнает, что я из-под Херсона, сразу говорит - "А,
так тебе прописка нужна?". Да не нужна мне прописка ваша!
- В мои времена
прописка всем нужна была! - назидательно сказал
дядя Коля, - знаешь, как я со своей женой познакомился?
У меня тогда уже была девушка, мы встречались
два года. И тут мы пришли с другом на каток, на
Масляном лугу в ЦПКиО. И там каталась одна девчонка,
тоже красивая, тоже интересная… И я сказал другу:
видишь девушку? Вот я на ней женюсь! И женился
- на спор! И вот вы её видели, это моя жена!
Я искренне посочувствовал той женщине с измученным
лицом в том, какое ей выпало несчастье - явиться
в тот злополучный вечер на каток... Сидела бы
дома, смотрела бы "Кабачок 13 стульев",
вся жизнь бы сложилась иначе!
Я
стал доставать купленные в Кривом роге припасы.
- Виноград? - рассмеялся дядя Коля, - Дима, тебе что, мало
яблочек?
- Хороший виноград, - оценил Виталий.
- Только сорта я такого что-то не знаю, - почесал затылок
дядя Коля.
- Это "Молдаванка", - сказал Виталий. К тому времени
он уже окончательно зарекомендовал себя как знаток Украины.
Кривой рог остался далеко позади. Мы ехали полем. Я полулежал на опустевшей полке дяди Саши, прислонившись спиной к его скатанному матрацу. У меня в ногах сидел дядя Коля. Виталий сидел напротив. Полемика только разгоралась, ведь дядя Коля был неистощим, как атом!
Дядя
Коля выдержал паузу, после чего включился в спор с новой силой.
- Вот ты, Виталий, говоришь, что тогда были не те времена...
Я вырос на Крестовском острове. Ты знаешь, какие у нас были
понятия?
- Ну, и какие? - скептически ухмыльнулся Виталий.
- Эхе-хе, - сказал дядя Коля и начал свой четвёртый рассказ.
Рассказ дяди Коли №4
"Стенка на стенку"
Тот, кто думает, что Крестовский остров - это только парк, глубоко заблуждается. У нас был отличный яхт-клуб, стадион, спорт-школа. И тех, кто приезжал заниматься спортом, мы не трогали, пожалуйста, занимайтесь. Но не встречайтесь с нашими девчонками! За это мы строго наказывали.
Если
мы видели, что какой-то гусь с "большой земли"
провожает "нашу" девчонку, мы ничего не
делали, пожалуйста, провожай, при девушке его достоинство
не роняли. Но стоило ему пойти обратно, мы его так
били, чтобы он носу не смел показать к нам на остров!
А
ещё мы ходили стенка на стенку на Старую деревню.
Это уже на той стороне, на "большой земле",
и между нашим Крестовским и ними был Елагин остров.
Парни со Старой деревни считали его своим, а мы
своим. И как мы дрались за этот остров! Целой толпой!
В ход шли армейские ремни, камни, бутылки - что
под руку попадется! Там всегда были слабаки, и они
всегда нам в конце концов уступали. Мы их гнали
через весь Елагин остров. А уж как мы развлекались
с их девчонками, что мы только ни делали с девушками
со Старой деревни... А наших никто пальцем тронуть
не смел!...
- Ну ладно, - вмешался в разговор Виталий, - это
всё хорошо. А своим-то девушкам вы внимание уделяли?
- Как это внимание?.. - захлопал
глазами дядя Коля, - мы их защищали, никто пальцем не смел...
- Это всё понятно, - махнул рукой Виталий, - а внимание-то
им уделяли, создавали романтику? Или только ходили стенка
на стенку?
- Не понимаю, - заволновался дядя Коля, - мы же их защищали...
Это же было настоящее Питерское братство! Мы же сражались
за них... никто и пальцем...
И тут он
нахмурился и посерьезнел. Видимо к нему пришло осознание истины,
спустя сорок лет.
- Знаете, - сказал Виталий, - я много общался с людьми вашего
поколения. Мне приходилось работать и в Киеве, и в Москве.
И вот послушать вас... Почти все люди вашего возраста рассказывают
одно и то же. В Киеве мужики рассказывали, как Крещатик ходил
стенка на стенку на Подол, в Москве, как Красная пресня ходила
на Замоскворечье... А внимания-то своим девушкам вы и не уделяли,
потому что вам было просто некогда, вам надо было драться.
Вот они и гуляли с чужими пацанами!
И тут впервые дядя Коля не нашёлся что ответить.
За окнами плыли поля подсолнечников. Я вышел с камерой в коридор, чтобы заснять, какая это красота, однако стоило мне нацелить затвор в окно, как поля кончались, сменяясь кустами или какими-то коровниками, запах откуда был ощутим даже в вагоне. "Не солоно хлебавши", я возвращался в купе.
Убегает серый
город
Поезд мчит меня на юг!
Из подсолнечников поля,
Да в пшеницы изумруд!
Море модно-молодое
Солнце светит ярко мне
На закате и восходе
Поезд мчит меня к тебе!
Я приеду, я приеду
Обещаю, ты дождись!
Позади покоя нету
Впереди вся наша жизнь!
Как берлоги зарастают
Лопухом, былым бурьём
Забываю, забываю
Всё, что было до неё...
- Это разве подсолнухи? - возмущённо критиковал дядя Коля, - они же по
колено!
- Лето было жаркое, - сказал Виталий, - весь урожай усох.
Постепенно поля с микроскопическими подсолнухами сменились степью. Небо
помрачнело. Солнце скрылось за серой пеленой туч. До этого в степи я никогда
не был, и снова невольно вспомнились слова героической песни,
которую мы учили ещё в школе: "они ехали долго в ночной
тишине по широкой украинской степи....". Оказывается,
не так уж и мало я знал про Украину!
- Сейчас будет страшно,
- предупредил Виталий, который хорошо знал эти края. Справа от поезда земля вдруг сменилась отвесным обрывом, и на секунду
мне показалось, что поезд сейчас опрокинется и
упадёт в пропасть - такой узкой была полоска земли, по
которой мы ехали. Внизу показалась тёмная шумящая река.
- Это Ингул, - авторитетно заявил Виталий.
- Нет, это Ингулец, Ингул совсем не тут, - стал
спорить дядя Коля.
- Вы тут сколько уже не были? - спросил Виталий.
- Почитай, с восемьдесят третьего года, - задумчиво сказал
дядя Коля.
- А я почти каждый месяц мотаюсь! Мне ли не знать,
как эта река называется!
61 коммунар
Поезд
шёл медленно, делая остановку буквально на каждом полустанке.
Иногда хаты стояли почти вплотную к железной дороге. Совсем
близко за заборами расхаживали куры и утки. Загорелые сельские
ребятишки шли по пыльным деревенским улочкам на рыбалку. "На
покосившихся столбах были натянуты верёвки. На них висело
серое бельё…". На станциях проворные бабульки деловито
загружали в вагон многочисленные сумки и тюки.
- Теперь мы часто будем останавливаться, - сказал Виталий,
- здесь поезд идёт как электричка, собирая селян с каждого
хутора.
- Дурацкий маршрут, дурацкий! - ругался дядя Коля, - едем
в Таллин через Хельсинки!
 |
|
Они
делили Николаев на купейном столике. Выяснялось, что каждый
из них знал какой-то свой Николаев. Дядя Коля называл названия
улиц и заводов 20-летней давности, а Виталий, наоборот, знал
только современные названия. Оба уже начинали нервничать.
- А вот тут "Завод имени 61 коммунара", - рисовал
Виталий воображаемую карту местности.
- А почему имени 61? - удивился я, - какая-то некруглая цифра,
вам не кажется?
- Так надо, - отмахнулся он.
В августе 1919-го года Николаев захватила армия Деникина. В
городе было введено военное положение. Начались расстрелы
большевиков. В ночь на 20 ноября были расстреляны сорок рабочих-грузчиков,
вслед за которыми вывели на расстрел шестьдесят одного рабочего судостроительного
завода "Рассуд"... После Гражданской войны площадь
перед заводом назвали площадью Коммунаров, а завод получил
имя "61 коммунара". Справедливости ради нужно сказать,
что не все из тех 61-го коммунаров были расстреляны.
- Я, в любом случае, не в сам Николаев еду, - устало сказал
дядя Коля, неожиданно потеряв интерес к спору, - У меня племянник
в области живёт. Эх, помню 83-й год... я к нему сам тогда
на машине приехал. Ой... Как мы тогда пили! Ты знаешь, Дима,
как пьют на Украине?
- Нет, - честно признался я.
- Сейчас я тебе расскажу!
Рассказ-памятка дяди Коли №5
"Как пьют на Украине"
В то лето я приехал к племяннику на собственной машине, и он сразу же сказал:
- Пойдём к Миколе - это мой лучший друг! Выпьем за приезд!
В России принято так - вот сели за стол и всё, никто уже никуда
не идёт. Все пьют, сколько могут, потом расходятся. На Украине
народ более подвижный. Вот посидели мы у Миколы, выпили горилки,
закусили. Вдруг кто-то говорит:
- А пошли теперь к моему куму - Петро!
Все встали и пошли к куму. Тот позвал соседа. Посидели там
ещё, выпили, закусили. Потом пришла новая идея:
- А давайте пойдем к Тарасу! Он вчера зарезал порося, он нас
салом угостит!
Всё
село, как родственники, все друг друга знают!
И вот им обязательно надо обойти всех, чтобы никого
не обидеть! С непривычки я очень быстро вырубился,
и уже смутно помню, что было дальше. О чём говорили,
за что пили... Помню только, что меня носили
из хаты в хату, и в каждой из них я видел только
потолок...
Стол на Украине - это
тоже целый культ. На нём обязательно должно быть
сало. Чёрного хлеба они не едят. Я как-то купил
в магазине, так жена племянника на меня напустилась
- ты что купил? Кто теперь это будет есть? Оказалось,
что черный хлеб дают только лошадям. Ещё там обязательно
будет стоять соль, они всё солят и перчат. Зеленый
лук, целый пучок зелени со своего огорода, ну
и по обстановке...
- Подождите, - вмешался в разговор
Виталий, - вы забыли про "Украинский" хлеб! Он же
чёрный!
- Тогда такого не было, - категорически покачал головой дядя Коля,
- а столы... м-м-м! Столы там ломились от угощения! На них
доставалось всё самое лучшее: голубцы, жареное мясо - свинина,
буженина с чесноком, юшка, картошечка - совсем свежая, рассыпчатая,
политая сметаной с укропчиком...
Совсем скоро мне предстояло вкусить украинскую кухню и самому!
Херсон
- Вы так вкусно всё рассказываете,
у меня даже аппетит разыгрался, - сказал я дяде Коле, - не
пора ли нам перекусить?
- А стоит ли, Дим? Почти приехали уже… А в Николаеве тебя
и накормят, и напоят!
От Тони пришла СМС-ка: "Я готовлю борщ. Скоро поеду тебя встречать".
Ещё перед моим отъездом она спросила, какие у меня любимые
блюда. "Борщ и салат оливье", - ответил я, подумав
самую малость. Теперь меня ждало и то и другое. И ещё кое-что
на десерт!
Постепенно
за окнами стемнело. В купе зажёгся свет. Теперь
уже и Виталий стал каким-то чужим. Переодевшись
в ветровку и джинсы, он ждал своей станции. Так непривычно
было видеть его полку без матраца, а его самого
одетым по-уличному. Да и нервное напряжение перед
встречей становилось все сильнее…
- А Николаев красивый город? - спросил я у Виталия. В эту минуту мне хотелось знать об этом городе всё.
- Тебе нравится Купчино в Питере? - спросил он.
- Нет! - честно признался я. В спальных районах нашего города, дома в которых напоминают китайские гетто, я стараюсь бывать поменьше.
- Вот такой же точно, - сказал он.
- Когда-то в Николаеве был очень красивый старинный
вокзал, ещё дореволюционный, - задумчиво сказал
дядя Коля, - а потом его сделали грузовым и построили
новый. Ни к селу, ни к городу…
Поезд встал.
- Херсон! - объявила проводница. Виталий пожал нам руки. Мы
пошли его проводить.
В тамбуре дверь распахнулась в сырую черноту дождливого вокзала.
Но выйти нам не дали. Стоило только высунуться, как с улицы
повалили какие-то дачники с сумками-тележками и бабуськи,
которых одну за одной ловко подсаживали дачники на крутую подножку
вагона. Целая толпа ринулась в наш опустевший, было, вагон!
Мы случайно оказались у неё на пути. Переглядываясь с дядей Колей и беспомощно
работая локтями, мы пытались хоть как-то вырваться из этого
водоворота. "Метущаяся интеллигенция", - успел я подумать про себя,
и тотчас же был прижат щекой к холодной серой стене. О нет!
Когда народ схлынул, нам с дядей Колей всё же удалось выбраться на улицу.
Виталий к тому времени уже скрылся в ночной черноте, и
мы стояли на пустынном перроне одни, словно два старых приятеля…
Влажную осеннюю черноту прорезали яркие лучи вокзальных прожекторов.
Гнусавое радио разносилось эхом на украинском языке: "Потях
номэр пьятьдэсят сим, Крывый рих - Мыколайив видправляеться
з трэтьей платформы…".
Шёл страшный ливень. Капли так и кололи лицо. Ярко светили огни прожекторов в ночи...
- Пойдём под навес? - предложил
дядя Коля. Мы юркнули под лестницу пешеходного моста.
- А знаешь, мне Виталий сказал, что даже сегодня домой не
попадёт, - сказал дядя Коля закуривая, - ему ещё от Херсона
до родной деревни пилить и пилить!
От волнения и холода я начал дрожать.
- Ничего, Дим, ничего, скоро уже приедем, - ободряюще сказал
дядя Коля, похлопав меня по плечу, - Кстати, ты к кому едешь?
- К девушке, - в который раз сказал я. О нашем прошлом разговоре
дядя Коля, видно, уже забыл.
- Эх, вот везет же некоторым, - грустно сказал он, - я вот
еду к племяннику, а он… к девушке! Старость не радость, Дим...
Он сразу погрустнел и ссутулился, а я живо представил широкое
красное лицо дяди Саши, который бы сейчас сказал дяде Коле:
- Какая тебе ещё девушка, размечтался, гусь лапчатый!
 |
|
- Вот паразиты! - беззлобно
сказала она, поднимая ступеньки назад и запирая дверь, - а
вы что там мокнете? Идите сейчас же в поезд!
Пристыженные, мы пошли обратно. Снова подбежала та же женщина.
- Это какой поезд? - спросила она у проводницы.
- "Кривой рог - Николаев", - ответила она.
- Что же ты, мальчик, меня обманул! - сказала женщина с укором,
убегая дальше по перрону.
- Что же ты обманул тётеньку, - усмехнулась проводница.
- Он не хотел, - сказал за меня дядя Коля.
Откуда же мне было знать, что за время пути поезд сменил название?
Последний час
До Николаева оставался какой-то час, и я отправил Тоне СМС, чтобы она всё бросила и ехала меня встречать. Теперь уже надо было поторапливаться. Кажется, час - это очень много, но в дороге он летит, как одна минута. Я спешно снимал с багажной полки игрушки, яблоки и уличные вещи, переживая, что не успею всё собрать. Неожиданно там нашлась и моя чайная ложка, которую я везде искал, а также монетка, достоинством 50 украинских копеек, что тоже было приятно. Дядя Коля неспеша уложил вещи в большую спортивную сумку и сидел на пустующей полке дяди Саши. Мы оба выходили в Николаеве. Рядом с его сумкой лежала недопитая бутылка "Медовой", тщательно завернутая в две криворожских газеты.
 |
|
Дядя
Коля расположился внизу. Какое-то время мы ехали молча. Наконец,
я спросил:
- А зачем в львовских автобусах рядом с водителем такая полочка?
В детстве
я часто ездил на таких автобусах, и всегда было интересно
заглядывать через стекло в кабину водителя. Там были всякие
рычажки, на которые водитель надевал колпачки от чешских фломастеров.
Там были лампочки, которые мигали разными цветами, и руль,
на который водители очень часто наматывали изоляцию от проводов.
На эту полочку водители обычно клали свою куртку. Теперь,
когда в жизни выпал шанс пообщаться с живым водителем автобуса,
я решил его расспросить обо всём, что мне было интересно.
- Это не полочка, - серьезно сказал дядя Коля, - это двигатель.
Руки бы оторвать инженеру, который спроектировал такую машину!
Представляешь себе, Дима, тебе надо работать летом, когда
жара на улице тридцать пять градусов! А
тебя ещё греет движок, который зачем-то сделан в кабине! Я
ненавидел такие машины. Мы их называли "крокодильчиками"...
Дядя Коля глубоко вздохнул и начал свой шестой и последний
рассказ.
Рассказ Дяди Коли №6
"О том, как важно хорошо выспаться перед тем, как сесть за руль".
Это
был 1990-й год, я работал во втором автопарке. Машина у нас
была как раз такой "крокодильчик", и на нём мы работали
по очереди с напарником. Можно было договориться, что я два
дня отработаю, потом Володька два дня, так давали друг другу
отдых.
И Володька,
мой напарник, как-то раз вышел на работу после хорошей попойки.
Он не имел права этого делать, так как от его состояния зависела
жизнь людей. А работать надо было с шести утра до одиннадцати
вечера... И вот он как-то отработал целую смену и отвозил
автобус в парк. Ехал по набережной Невы, белая ночь,
красота такая... В общем, он на секунду заснул. А впереди
стоял частник, который ремонтировал свой "Жигуль",
и который отошёл куда-то. И Володька на полной скорости въехал
в этот Жигуль...
Наутро я прихожу на работу и спрашиваю
у диспетчера:
- На какой стоянке моя машина?
Мне отвечают:
- Твоя машина на свалке.
Я говорю:
- Как же так? Вроде новый же автобус, недавно с
завода!
Мне снова говорят:
- На свалке твоя машина, иди посмотри!
Я побежал на свалку, и вижу... Мой автобусик стоит,
а перёд весь разбитый вдрызг! Лобовое стекло треснуло,
а спереди почти ничего не осталось. И ребята стоят,
языком цокают. У меня внутри всё оборвалось.
Я спрашиваю их (голос дяди Коли
почти перешёл на плач):
- А Володенька мой?.. Что с ним стало?
Все молчат, разводят руками... И тут.... из-под автобуса вылезает
Володька и говорит: "Ну чего ты орёшь? Зачем шухер поднимаешь?".
Он там под автобусом себе дефицит отвинчивал. Я на него набросился:
- Живой! Живой, сукин сын!
Представляешь, Дима, из такой аварии вышел невредимым, будто нарочно - только палец сломал!
Пять минут...
За
окнами была уже не степь. Яркими вспышками мелькали окна многоэтажных
домов. Мандраж нарастал всё больше. До Николаева оставалось всего пятнадцать
минут!
- Хороший ты парень, Димка, - сказал дядя Коля, - начитанный,
сразу видно! Я тебе так скажу - пусть у тебя все получится
с той девчонкой в Николаеве! Это хороший город!
Пять
минут. Я нервно всматривался в непроглядную темень за окнами,
но была ночь, а в купе было слишком светло. Да и стекла были
все в мелких капельках дождя. Николаев виделся мне сплошной
чернотой, ведь я же о нём ещё совсем ничего не знал...
Поезд замедлил ход. Я почувствовал, что сердце сейчас вырвется
из груди, пробив в ней рваную брешь. Ноги и руки стали ватными.
Я впал в прострацию. В окнах промелькнул освещённый перрон,
люди, спешащие по нему…
- Неужели приехали! - рассмеялся дядя Коля, - нет, я не верю!
Двое суток! Пять часов…
Я подобрал
свои сумки и выскочил из купе. По сбившейся ковровой дорожке
я устремился к выходу. В окне я увидел Тонин силуэт…. Она
встречает меня! Навстречу вышел грузный проводник.
 |
|
Крепко прижимая к себе Тоню, я на секунду увидел, как огромный
седой мужик сгребает в охапку субтильного дядю Колю своими
могучими ручищами... С ним была целая ватага таких же здоровенных
мужиков... Они сверкали золотыми зубами и громко хохотали.
Что ж, я выполнил обещание, данное его жене, передав её мужа
в "собственные руки" его родни!
- Пошли, пошли скорее, ты, наверное, совсем устал, да? - сказала
Тоня, и мы поспешили с ней к зданию вокзала…
Здравствуй, Николаев!
В вестибюле вокзала я сразу почувствовал себя как дома. Украшением интерьера здесь служила мозаика, в которой было очень много морской символики: волны, чайки, якоря - совсем, как в моём городе!
Тоня шла впереди. Я шёл за ней и смотрел по сторонам во все глаза, опьянённый состоявшейся встречей, я был ещё немного не в себе. Мы вышли с противоположной стороны здания и помчались к жёлтой маршрутке, в которую уже поднимался народ. Бежать было сложно - на плечах у меня висели сумки, которые от быстрого бега стучали мне по ногам. Мы втиснулись в маршрутку одними из последних. Там было полным-полно народа и очень светло.
Впервые
мы могли друг друга рассмотреть!
- Ты устал в дороге? - спросила Тоня.
- Не то слово! Двое суток и пять часов!
- Вот это да! Я никогда ещё так далеко не ездила...
Маршрутка тронулась и помчалась по
ночному городу. В чёрном окне я видел только разноцветные
неоновые вывески, всё остальное было скрыто ночным мраком.
Тоня смотрела на меня, не отрываясь, во все глаза - мой образ
сейчас медленно проявлялся в её сознании, превращаясь из виртуального,
компьютерного юноши, в осязаемого, реального мужчину! Чудесный
сине-зелёный поезд помог мне материализоваться за две тысячи километров
от дома!
 |
|
В
маршрутке было шумно, со всех сторон слышались голоса - на
русском, но с сильным южным акцентом. Тоня тоже пыталась что-то
мне говорить.
- У нас город не такой большой, как Питер, но и не маленький,
- очень быстро, запинаясь от волнения говорила она, - недавно
построили классный летний каток, много хороших кинотеатров...
Я
не слышал её слов, наблюдая за ней - её глазами, такими большими,
зелёными. Было видно, как она волнуется - волнение было в
её мимике и жестах. Наверное, ей тоже не верилось в реальность
всего происходящего!
Маршрутка
завернула за угол и резко остановилась. Мы выбрались наружу.
По цепочке люди передали все мои сумки и пакеты. Ливень пошёл
ещё сильнее, и Тоня раскрыла над нами зонтик и взяла меня
под руку. Почти бегом мы промчались вдоль типовой кирпичной брежневки, завернув во двор. Как по команде во дворе вспыхнули
все фонари, будто они ждали только нас! Я посчитал это добрым
знаком.
 |
|
- Сюда, сюда! - воскликнула Тоня,
распахивая дверь в освещённую парадную.
Лестница, третий этаж, пятый…
К моему
приезду Тоня сняла квартиру, которая показалась мне довольно
уютной. В ней были ковры, мягкая мебель, телевизор... Я поставил
в прихожей свои сумки, надел тапочки и по привычке глянул
в зеркало. Волосы были мокрые - дождь полностью изменил мою
причёску. Теперь у меня была чёлка!
Тоня прошла на кухню и поставила на плиту кастрюлю борща.
Пока я переодевался, она набрала мне горячую ванну.
- Это очень кстати! - заметил я, снимая в коридоре насквозь
промокшую джинсовую куртку.
- Не заплывай далеко, милый! - сказала она с усмешкой.
После двух дней в поезде горячая ванна это настоящее счастье! Я лежал среди
пены и думал о том, что давно уже мне не было так хорошо!
Вот мы и встретились, будто и не расставались совсем. И зачем
Плащёв пугал меня? Жизнь прекрасная и удивительная штука,
и стоит только захотеть, как она преподнесёт нам массу приятных
сюрпризов!
На
кухне было очень уютно. Над столом висела лампа с плетёным
абажуром, вдоль стен стоял мягкий уголок, на окнах висели
жалюзи. Тоня налила мне тарелку наваристого борща. С первой
же ложки я понял - такой вкусноты я ещё ни разу в жизни не
пробовал! Наверное, настоящий украинский борщ можно попробовать
только на Украине!
- А у вас в России готовят борщ? - спросила Тоня.
- Конечно, и очень даже часто! - заверил я.
- Странно, я думала это только наше блюдо...
Хлеб
на столе был "Украинский" - тот самый, про который
говорил Виталий. Тоже очень вкусный. Салат Оливье тоже был
просто бесподобен!
Тоня совсем
ничего не ела. Сидя рядышком, она просто смотрела на меня.
Наверное, мечта каждой хозяйки - увидеть как пища, приготовленная
ей, пришлась по вкусу дорогому гостю!
 |
|
После
ужина мы смотрели фотографии - Тоня принесла из дома большой
фотоальбом, и я был вынужден увидеть всех её родственников,
примерно от Адама и Евы! Со старых черно-белых фотографий
на меня смотрели её бабушки и дедушки. Все они происходили
с Южной Украины. На более поздних я "познакомился"
с Тониной мамой, папой, братом и тётей.
- Скоро я со всеми познакомлю тебя лично! - пообещала она.
Завтра был день рождения Тониного папы, на который я был приглашён
в качестве почётного гостя из Северной столицы!
В свою очередь, я стал показывать Тоне фотографии со своего телефона, которые сделал специально для неё: статуи Летнего сада, Английскую набережную и того самого Чижика-Пыжика, о котором сейчас все только и говорят. За несколько дней до отъезда я прогулялся к нему после работы, чтобы заснять специально для Тони.
- Так вот ты какой, Чижик! - засмеялась
она, - а я думала, что это такой человечек, вроде Штуши-кутуши...
- А это ещё кто такой?! - удивился я.
- Так, не обращай внимания, - сказала Тоня. Она помогла
мне разобрать вещи и собралась уходить домой.
- Ну, наверное, я уже пойду, - сказала она с улыбкой, - оставляю
тебя тут хозяйничать!
Но мне совсем не хотелось с ней расставаться.
- Если хочешь, оставайся! Куда ты в такую темень пойдешь?
- предложил я.
- Не знаю... А удобно? - я заметил, как она густо покраснела.
Её большие зелёные глаза изучающе смотрели на меня. До сих
пор мы общались только по сети, и, по сути, Плащёв был прав
в том, что я сейчас был абсолютно чужим для неё человеком.
Только самой Тоне эта мысль ещё не пришла, в её памяти мы
были уже давно знакомы! Я понял, что инициатива сейчас принадлежит
только мне…
- Конечно, удобно! Почему нет?
- Мне будет не в чем спать...
- Я дам тебе свою футболку...
Тоня немножко подумала и осталась.
- Ты жаворонок или сова? - спросил я, заводя будильник в телефоне.
- Я Тоня, - ответила она.
Распахни объятья юность
И укрой нас от людей!
Я беру тебя с собою
В ночь влюблённости моей!
...Будто модель на подиуме, она появилась из освещённой ванны в моей длинной светлой футболке и проследовала к кровати. Я погасил свет, и настала ночь - тёмная Украинская ночь!
(Дмитрий Семенидо, Март 2008, © Semenido'S Studio)
