История Финляндии

Финляндская железная дорога. Часть IV

Золотой берег

Лаутаранта (Смолячково)

   В местечке «Лаутаранта» береговая полоса делает крутой изгиб, многие столетия служивший гаванью для местных жителей. Это отчасти подтверждает и финское название деревни, которое в переводе на русский означает «Плотовый берег». К северу от Лаутаранты, на возвышенности были расположены деревни Марттила, ныне Приветненское и Тайкина («Приветненский карьер» и ст. 72 км). Все они входили в большую деревню Ино (Инонкюля), а сам выдающийся в море мыс назывался Инониеми.

В Средние века удобное расположение гавани привело к образованию в Лаутаранта небольшого торгового посёлка, а большая глубина бухты позволяла подходить к берегу даже судам с большой осадкой. Со всей округи, с южного и северного берегов Финского залива на лодках и плотах люди съезжались в Лаутаранту для торговли и обмена товаром. Многие жители деревни были отменными моряками, зарабатывая перевозками и лоцманским делом.       < МЫС ЛАУТАРАНТА

   В конце XVII века, когда вся Западная Карелия была фактически поделена между шведскими феодалами, этот райский уголок принадлежал богатому скандинаву – Олафу Розенштерну. В его вотчину, которая на севере граничила с деревней Райволой (Рощино) входило более 100 крестьянских домов. В центре деревни стоял его огромный дом, построенный на большом возвышении.

В Сейчас уже трудно вообразить это бревенчатое сооружение в скандинавском стиле, длина которого составляла целых 26 метров, и который, наверняка, было видно со всей округи, однако кое-какие подробности всё же дошли до нас. Во дворе усадьбы находилось два амбара, конюшня на 10 лошадей и коровник на 30 коров. Отдельное место в имении Розенштерна занимала изба для гостей, в которой по преданию стояла такая огромная печь, что в ней могло одновременно испекаться 20 больших хлебов! До 7 взрослых мужчин могли свободно войти в эту чудо-печку!       < ТИПИЧНАЯ СКАНДИНАВСКАЯ УСАДЬБА

   По всей видимости, эти земли всё ещё принадлежали роду Розенштернов, когда в суровый шведский край ворвалась бравая и лихая армия Петра Великого. Все хозяева, разумеется, в спешке побросали свои имения, и эти места надолго перешли к России.

   При Петре I с гавани Лаутаранта на строительство Санкт-Петербурга отгружался финский лес, который доставлялся к берегам Невы по воде почти круглогодично. Неподалёку от «Плотового берега» была основана лесопилка Юванруукки, на которой работали местные жители.
   С тех пор гавань Лаутаранты использовалась довольно широко, и до самой Первой мировой войны здесь находилась небольшая судостроительная верфь. Так проходило освоение Западной Карелии новыми хозяевами...

   Спустя 200 лет после Северной войны, в самый пик «дачного бума» в Инонкюля насчитывалось около 70 дач, принадлежавших русским владельцам, среди которых были: доктор Алексей Михайлович Могилянский, Любовь Ивановна Бахметева (Сперанская), тайный советник Виктор Пашутин, коллежская советница Харентина Страхова, Рудольф Ваш и другие. Но, должно быть, самым известным обитателем этих мест был знаменитый русский художник Валентин Серов, который приобрёл здесь имение в 1901 году...

Валентин Серов в Финляндии

   Впервые Валентин Серов появился в Финляндии ещё в 1899-году, будучи приглашён на дачу к своему учителю – художнику В. В. Матэ, обитавшему в деревне Ино. Здесь, на вернаде дачи Матэ он напишет свою первую работу в Финляндии - портрет сыновей: «Дети Саша и Юра», а спустя два года, в июле 1901 г. и сам приобрёл в Ино участок земли около 3 га, вместе с домом, сараем и баней.

Старый финский домик не вмещал большую семью художника, и он затеял строительство нового двухэтажного дома. В. В. Матэ, до дачи которого теперь было «рукой подать», активно помогал своему другу – ещё недавно плотники работали и в его доме. Сам же Серов не мог присутствовать при строительстве, получив срочный заказ от князей Юсуповых. Почти всё лето он проводит в селе Архангельском, откуда регулярно пишет письма своей жене, интересуясь, как идут дела: «Ну, что же, конопатчики уже постукивают. Ну, а лес возят? – беспокоится Серов, - Ну, а рамы делаются?».   Вскоре новый дом был готов. С самого начала он был поделён на две части. Первый этаж был отведен для жилых помещений – там жил сам художник вместе с женой и детьми, второй же этаж был одним просторным светлым помещением. Там была оборудована мастерская художника.

  "Это была небольшая, светлая комната, в которой ничего не было такого, что напоминало бы мастерскую художника: ни мольбертов, ни картин не видно", - опишет её в двух словах скульптор И. Гинзбург.

Усадьба Валентина Серова

   Вероятно, в прошлом усадьба Серова была финским хутором, так как и в бытность Валентина Александровича она, отчасти, сохранила его вид, типичный для подобных хуторов: просторный двор, окружённый многочисленными постройками, домики прислуги, хозяйственные помещения, сарай, баня. Был в усадьбе и хлева со стойлами для домашней скотины, которые, правда, пока пустовали.

Вскоре, как и в каждом приличном хозяйстве, в усадьбе Серова появляется лошадь – верный спутник финского крестьянина. В те годы Приморской ветки железной дороги ещё не было, и добраться до вокзала в Терийоки можно было только на телеге. Впоследствии, хозяйство художника обзавелось коровой, поросёнком, курами, двумя котами. Серов лично давал всем животным имена, причем имена эти были финские. Так, корову живописца звали Риллики. а кота Укки.    < УСАДЬБА ВАЛЕНТИНА СЕРОВА

   Дача Серова не сохранилась до наших дней, однако, в общем внешний вид усадьбы мы сможем воссоздать по старым фотоснимках из семейного архива Серовых, а также картине «Финляндский дворик», написанной Валентином Александровичем в 1902 году. На ней изображена работница Анна, которая доит корову Риллики.

Валентин Серов - Финляндский дворик

   Череду «финляндских» работ художника продолжит пейзаж «Финская мельница», запечатлев старую, потемневшую от времени бревенчатую мельницу на Чёрной речке, которая стоит там и поныне.

Серов и море

    Отдельной любовью Серова было море! Часами художник мог бродить вдоль берега залива с этюдником и альбомом, делая эскизы для будущих картин. Именно эти мимолетные наброски послужили основой для полотен: "Лошади на взморье", "Купание лошади". Серая, временами неспокойная водная гладь служила Серову, как и Репину, прекрасным фоном для многих работ.

   Часто, вместе со своими детьми, художник выходил в море на небольшой вёсельной лодке, а вскоре в семье художника появляется своя яхта. Дети давно уже просили у отца денег на её покупку, и однажды Валентин Александрович согласился, при условии, что сын Саша сначала изготовит её уменьшенную копию. Тот сделал, и, убедившись, что сыновья настроены вполне серьёзно и решительно, Серов согласился. Однако всю яхту покупать и не пришлось. Саша и Гриша взялись построить её самостоятельно, потратив деньги лишь на такие сложные детали, как киль и паруса. Сам Валентин Александрович охотно помогал детям в оснастке собственного судна, пока, наконец, яхта не была полностью готова, став настоящей семейной гордостью!

Купание лошади

   Будучи на даче, художник каждое утро выходил на ней с сыновьями в море. А море щедро дарило ему свои краски: искристо-зелёные в солнечный день и пепельно-серые в хмурую погоду. Финский залив на картинах Серова предстаёт нам таким же разным. То солнечным и спокойным, как на картине «Купание лошади», то буйным и взволнованным как на картине «Похищение Европы».

Гости

«Мы виделись с ним несколько раз в неделю, - писал Бенуа в своих воспоминаниях, - в большинстве случаев это он приходил или приезжал на чухонской таратайке, иногда же мы встречались по предварительному уговору на полпути от нас до Териок. Особенно любимым местом прогулки была шедшая параллельно прибрежному шоссе верхняя дорожка, откуда открывались чудесные далекие виды". На даче Бенуа художник сделал известный рисунок "Васька", про который Бенуа напишет так: "Серов, тронутый тем, как моя жена ухаживала за больной лошадью наших хозяев, нарисовал этого "Ваську" с обычным мастерством». Время от времени Валентин Серов принимал гостей из Петербурга. В его имении гостили Бакст, Нувель, Дягилев, Мария Павловна Боткина. Среди близких знакомых, обитавших неподалёку были писатель Леонид Андреев, Г.И. Чулков – поэт-символист и драматург, В. В. Матэ, и молодой А. Н. Бенуа (сын архитектора Н. Л. Бенуа).

Бывал у Серова и художник Репин, также обитавший в Финляндии, в посёлке Куоккала.

Серов и Репин

   Илья Ефимович Репин был самым первым учителем Валентина Серова – и это не метафора! Самая первая встреча двух будущих великих живописцев состоялась ещё в 1870 году, когда Серову было всего 5 лет! Тогда молодой Илья Репин - 26-летний студент Петербургской Академии Художеств был приглашён к известному композитору и музыкальному критику Александра Николаевича Серову в его квартиру на Большом проспекте Васильевского острова...

   Лето Репин и Серов проведут вместе в усадьбе Мамонтовых Абрамцево, где в те годы был модный «абрамцевский кружок», который посещало не одно поколение русских живописцев. С тех пор в Абрамцево Серов бывал неоднократно. В течение многих лет он работает здесь под наблюдением И. Е. Репина. В. И. Васнецова, В. Д. Поленова, общается со своими сверстниками - М. Врубелем, К. Коровиным, М. Нестеровым. Все это в немалой степени способствует творческому росту Серова.

Усадьба Мамонтовых - Абрамцево

   Следующим летом 1880 года Валентин Серов со своим молодым учителем предпримут поездку в Крым, на Днепр по местам бывшей Запорожской Сечи, побывают в Одессе и в Киеве. Тема Украины была чрезвычайно близка Репину, выросшему на Харьковщине. Репин любил Украину, хорошо знал украинский язык, восхищался украинской культурой. В этой поездке Серов наблюдал работу Репина над его будущим шедевром «Запорожцы», для которого за время поездки Репин собрал бесценный материал. Это путешествие стало решающим в творческой судьбе Валентина Серова. С лета 1880-го года он уже не мыслил себя никем иным, кроме, как художником!

И. Репин - Запорожцы пишут письмо турецкому султану

   Сразу после возвращения с юга Серов подает прошение в императорскую Академию Художеств о зачислении его в вольнослушатели. Юному художнику лишь 15 лет, и нужно ждать ещё целый год (слушателями допускали лишь с 16), однако Репин ходатайствует о том, чтобы мальчика взяли на год раньше в виде исключения. По просьбе уже широко известного к тому времени Репина, Серова принимают в вольнослушатели, а вскоре допускают и в частную мастерскую Чистякова, у которого учился и сам Репин. Через два года, в 1882 году, Серов станет полноправным студентом Академии художеств, где он продолжит учиться у Чистякова и у Репина.

Императорская академия художеств - Санкт-Петербург

   Однако успешное начало не принесло Серову молниеносного взлёта. Спустя три года, в 1885 году, вслед за М.В. Врубелем, соучеником по мастерской Чистякова, Серов уезжает в Киев, а затем в Москву, где берет уроки рисования у Поленова, оставив Академию, так и не получив ее диплома...

   Но, несмотря на годы странствий и значительные перемены, дружба Серова с Ильёй Репиным никогда не прерывалась. Не без репинской протекции, Серов был привлечен к написанию портрета императора Александра III в 1891 году.
   14 июня 1894 года в Борках Харьковской губернии происходило освящение церкви и часовни, возведенных в связи со спасением царской семьи при железнодорожной катастрофе в 1888 году. Серову был заказан групповой портрет «Александр III с семьей». Художник приехал в Борки уже с готовым полотном, которое было выставлено в отдельном павильоне. Члены царской семьи, осмотрев картину, были сдержаны в эмоциях, бросив лишь краткое: «работа не совсем закончена», однако царское окружение и другие именитые дворяне, съехавшиеся на торжество, высказали Валентину Серову горячее одобрение. Простой люд из окрестных деревень, подходя к картине, крестился перед ней, как перед иконой! Ещё бы, ведь царь-батюшка на Руси издревле считался наместником Бога на земле!

   О влиянии Репина на творчество Серова К. И. Чуковский в критической статье «Репин и Бенуа» (1910 г.) красноречиво восклицает: «Да и что такое Серов, как не модернизованный Репин!». Вероятно, К. И. Чуковский, регулярно бывавший в усадьбе Репина Куоккала был знаком с Валентином Серовым и об этом влиянии знал не понаслышке!

Серов и Андреев

   Неподалёку от имения Валентина Александровича, на Чёрной речке стояла вилла «Аванс» необычайно популярного в те годы русского писателя Леонида Андреева. Серов с детьми, а иногда и с супругой Ольгой Фёдоровной, часто бывал в гостях у Леонида Николаевича. Они были большими друзьями, много общались. В своих воспоминаниях Леонид Андреев называет Серова «самым благородным художником». В честь него Андреев назвал своего сына Валентином.

   Примечательно, что за два года до того, Илья Репин уже написал потрет Леонида Андреева. Картина получилась в обычной репинской манере: полной оптимизма, в ярких тёплых тонах. Андреев на ней похож более на купца или приказчика, нежели на писателя. «Идиллия, а не портрет» – категорично отозвался об этой работе сам писатель в одном из писем. Имея непоседливый и жизнелюбивый характер, Репин невольно наделял им и свои произведения.

Портрет работы Репина	Потрет работы Серова

   Портрет работы Валентина Серова менее красочен, однако он в значительно большей степени передаёт непростой характер Леонида Андреева. Будучи его близким другом, Серов буквально заглянул в самую глубину мыслящего, переживающего человека, озабоченного судьбою собственного народа и страны, написав портрет психологической глубины...

Последние годы

   В знак протеста против расстрела мирной демонстрации 9 января 1905-го года Валентин Серов (вместе с Поленовым) выходит из Академии и сотрудничает с изданиями революционно-сатирической направленности. В 1907-м году он совершает вместе с Л.С. Бакстом путешествие в Грецию.

Похищение Европы

   «Акрополь, Кремль афинский, нечто прямо невероятное. Никакие картины, никакие фотографии не в силах передать этого ощущения от света, легкого ветра, близости мраморов, за которыми виден залив, зигзаги холмов.

   Но, несмотря на всю свою любовь к аскетичной финской природе, Серов, по воспоминаниям дочери Ольги «ужасно скучал по русской деревне и мечтал купить себе небольшой участок в средней полосе России, как когда-то нашёл Дервизу его Домотканово».
   (*Немецкий барон Фон Дервиз был самым состоятельным другом Валентина Александровича, и когда-то именно Серов помог своему другу выбрать и приобрести имение Домотканово в Тверской губернии, в 16 верстах от Твери, где Дервиз и поселился, превратив его в культурный очаг всей округи. С 1886-го года и до конца своей жизни Серов регулярно бывал в Домотканово).

   В последние годы Серов писал иллюстрации к басням Л. Крылова «Волк и пастухи», «Мор зверей», «Волк и журавль», «Ворона в павлиньих перьях», «Обоз», «Квартет», «Лев и волк».

   В 1911 году Серов принимает участие в Международной художественной выставке в Риме, ставшей венцом его деятельности.

   22 ноября 1911 года Валентин Александрович Серов скончался в Москве. По иронии судьбы, спустя 37 лет, железнодорожная станция Ваммелсуу, ближайшая к его даче, будет названа "Серово". Правда, не в честь художника. Своё имя посёлку дал старший лейтенант Серов, героически погибший 26 июня 1944 г. в воздушном бою над Ваммелсуу. Усадьба Валентина Серова тоже до наших дней не дожила.

Усадьба «Тихий берег»

В этих же краях приобрёл имение и академик В. М. Бехтерев (1857-1927 г.г.) – выдающийся медик-психиатр, невропатолог, физиолог, психолог, основоположник рефлексологии и патопсихологического направления в России. Свою усадьбу Бехтерев называет «Тихий берег». Это уютное место с тенистыми еловыми аллеями полностью соответствовало своему названию.    Его дочь Мария Смирнова напишет в своих воспоминаниях: «Усадьба "Тихий Берег" была любимым местом отдыха и работы моего отца. Подъезжая на дрожках или на автомобиле к усадьбе, он даже привставал, чтобы как можно раньше увидеть знакомые очертания».    Здесь В. М. Бехтерев всегда встречал Рождество и проводил свои летние отпуска. Здесь, на природе, вдали от дел и рождалось подавляющее большинство его работ, многие из которых потом публиковались. Три раза в неделю Владимир Михайлович уезжал в город с утра для приёма больных. Возвращался в усадьбу он уже за полночь.

   А начиналось всё в 1899-м году, когда Владимир Михайлович Бехтерев обратился в выборгскую строительную контору, где архитектор Ф. Ландаль должен был спроектировать дом, а подрядчик Ф. Стенбок его построить. Однако участок под строительство дачи был приобретен лишь к концу 1902-го года. В купчей говорилось, что Владимир Михайлович Бехтерев приобрёл у дочери полковника Хелены Марии Зелестины Иосифовны Борткевич 1/8 часть наследственного имения в деревне Ино волости Уусикиркко.

   Основная часть землевладения В. М. Бехтерева площадью 31,8 гектара была расположена на побережье Финского залива, также Бехтереву принадлежал небольшой земельный участок в деревне Марттила, служивший выкосом, и где был построен сарай для хранения сена.

   Усадебный участок включал в себя длинную песчаную полосу вдоль берега Финского залива, поросшую кое-где кустарником и соснами, а также заболоченное пространство вдоль просёлочной дороги, переходящее к западу в густой лес. Для приведения этой земли в надлежащее состояние на участке была построена ирригационная система, позволившая создать и огород, и фруктовый сад, высадить ели. Система собирала воду из многочисленных родников и ручья, протекавшего у восточной границы усадьбы в так называемый "Маленький Пруд", узкий, но очень длинный, около 100м. Он являлся своего рода коллектором для питания "Большого Пруда". Летом этот пруд был пригоден для купания, в нём разводили рыбу. Зимой на нём был каток.

   Летом на берегу Финского залива устанавливались мостки для купания, которые служили также причалом для яхты и лодок. Практически в любую погоду, Владимир Михайлович каждое утро и перед обедом ходил купаться на пляж.

Сохранилось немало воспоминаний о знаменитой фигуре сфинкса на берегу Финского залива возле усадьбы «Тихий берег». Идея поставить это изваяние принадлежала сыну Бехтерева – Петру, который в 1908 году слепил его сначала из снега...    В усадьбе было две дачи, так называемая «Малая» и «Большая». В «Малой даче» Бехтерев обитал до постройки в 1904 году «Большой дачи»; она представляла собой небольшой бревенчатый дом, состоящий всего из двух комнат, кухни и веранды. Примерно в 1910 году к «Малой даче» была пристроена северная половина, состоящая из трёх комнат и башни - восьмигранного сруба с шатровой крышей и двумя чердачными окнами, а также небольшой открытый балкон с видом на Финский залив, имевший название "Капитанский мостик".    «Большая дача» - трёхэтажный деревянный дом в стиле «северный модерн», с тремя верандами и несколькими балконами была полностью приспособлена к образу жизни учёного, который даже на отдыхе продолжал практику и работу над статьями. На первом этаже был кабинет, который использовался для приёма больных или как гостевая комната.   < СТАТУЯ СФИНКСА

   В имении часто бывали: писатель Леонид Андреев, чья усадьба была всего в 3-х верстах к востоку, Валентин Серов - сосед по западной границе, Илья Репин и многие другие известные личности, обитавшие в то время в Финляндии. Также на первом этаже были гостиная и столовая.

На втором этаже была спальня, где Владимир Михайлович работал над своими рукописями. Остальные комнаты считались запасными. В них останавливались гости или больные, которым нужен был более или менее длительный отдых. В гостевой комнате на третьем этаже частенько останавливался князь Оболенский - министр иностранных дел и большой друг семьи Бехтеревых. Его сын Анатолий, сверстник сына Бехтерева - Петра, занимал одну из запасных комнат второго этажа. Также на третьем этаже был балкон с видом на море, любимое место работы Бехтерева. Здесь, за небольшим письменным столом, у открытого большого окна, рождались не только научные труды, но и стихи под псевдонимом Тихобережский. Они печатались в литературных сборниках "Щит", "Звено" и др. Здесь же на третьем этаже находилось хранилище рукописей - так называемая "Комната складанная".    Ещё в 1940 году огромное количество бумаг было здесь. Но до наших дней ни одна из них не сохранилась. Обрывок лишь одной страницы был найден в 1990 роду при расчистке "Маленькой Дачи" в толстом слое мусора и щепок. Очевидно, бесценные листы рукописей служили материалом для растопки печек новых жильцов усадьбы... < УСТРОЙСТВО УСАДЬБЫ (РЕКОНСТРУКЦИЯ)

   Строительство, планировка и перепланировка усадьбы продолжались вплоть до начала Первой Мировой войны, пока большинство рабочих не покинуло финское побережье, опасаясь высадки немецкого десанта. В военные годы были трудности с дровами "Большой Дачи, и Владимир Михайлович перебрался на "Маленькую Дачу" поселившись в восьмигранной комнате мансарды.

Маленькая дача - вид с пляжа

   Расположение построек усадьбы в конечном счете определилось таким образом, что заповедный лес на западном участке усадьбы оказался нетронутым, а на участке застройки образовалось два двора, один из которых был хозяйственным. На нём же размещались Большой сарай, конюшня, коровник и курятник. Усадьба «Тихий берег» имела автономное энерго- и водоснабжение, обеспечиваемое тепловой электростанцией и водокачкой. Электростанция усадьбы дополнительно давала свет в дома рыбаков и магазин. Водокачка представляла собой насос с электроприводом, располагавшийся на втором этаже бревенчатого утеплённого сооружения. На первом этаже была баня. Кроме того, в имении была своя фотолаборатория, а также домик управляющего.

   Усадьба «Тихий берег» чудом сохранилась до наших дней, представляя прекрасный памятник русского усадебного зодчества начала XX века. В 1989 году по настоянию родственников учёного бывшая усадьба академика В. М. Бехтерева была поставлена на учёт Управлением Государственной инспекции по охране памятников. В 1991 году Сестрорецкий районный народный суд признал за Бехтеревым Андреем Петровичем (внуком В. М. Бехтерева) право собственности на дачу. В том же году Исполком Ленсовета принял решение о расселении её жильцов с целью устройства в усадьбе мемориального музея.

Форт Ино

   В первое десятилетие ХХ века мир замер в ожидании войны. Отгремевшая Русско-японская война показала слабые места Российского флота, и на его развитие царское правительство выделило значительные суммы денег. Однако премьер-министр России Столыпин не разделял оптимизма военного ведомства: "Мысль о сооружении линейного флота... оспаривается как со стороны целесообразности подобного флота для России, так и с точки зрения своевременности его постройки, коль скоро у нас не оборудованы еще порты и необходимые для линейного флота базы", - скажет он 1 февраля 1908 года на заседании Государственной Думы.

   В случае войны германский флот мог быть переброшен в короткий срок из Северного моря в Балтийское по Кильскому каналу. За этим мог последовать прорыв через Финский залив и попытка высадить десант на побережье с целью захвата Санкт-Петербурга. Близость к морю столицы России создавала массу проблем по её защите и обороне. Единственное, что мог Российский флот противопоставить сильному флоту Германии – это минные заграждения и береговые артиллерийские батареи. Однако к тому времени даже крепость Кронштадт - одна из сильнейших морских цитаделей России и крупнейшая база Военно-морского флота, в значительной степени устарела. Ветшали укрепления, а артиллерийское вооружение выглядело и вовсе архаичным. Специальная комиссия во главе с начальником Кронштадта генерал-лейтенантом Л.К. Артамоновым вынесла решение обновить систему вооружения, а также вынести часть обороны крепости к западу, установив батареи по обе стороны Финского залива. Для создания эффективной цепи оборонительных укреплений необходимо было установить орудия на северном берегу залива - в Финляндии, в районе мыса Инониеми, на южном – неподалёку от деревни Красная горка. Стратегически это было очень эффективно: в этом месте расстояние между берегами Финского залива резко сокращалось (с 30 миль до 11), что практически не оставляло противнику шанса для манёвра! Таким образом, кронштадтская крепость вместе с северными и южными укреплениями образовывала равносторонний треугольник, попав в который, противник оказался бы в "зоне смерти" под тройным обстрелом!

   Хотя батареи пока что существовали лишь на бумаге, уже тогда предполагалось, что каждое из предполагаемых укреплений должно иметь возможность действовать полностью самостоятельно, а их значительная удалённость от Санкт-Петербурга (около 70 км) не позволила бы кораблям противника подойти к Кронштадту даже на расстояние орудийного выстрела. Конечно, при этом оставалась вероятность поражения фортов с суши – пехотой противника, однако это было бы возможно лишь в том случае, если бы Российская армия была разгромлена (во что тогда просто не верилось!), да и лесистая, сильно заболоченная местность Карельского перешейка делала форт практически недосягаемым для сухопутных сил противника.

Берег залива в районе форта "Красная горка"

   Будущие форты получили имена «Алексеевский» (Красная горка) и «Николаевский» (Ино) в честь царевича Алексея, будущего правителя России и в честь действующего царя – Николая.
   Конечно, два новых императорских форта не были единственными береговыми укреплениями на тот момент. Оборона Санкт-Петербурга уже тогда состояла из целой сети артиллерийских батарей, расположенных в Нарвском заливе, Лужской губе, Копорском заливе, на мысе Серая лошадь, в Пуумала и др. Однако только Алексеевский и Николаевский форты, обладая мощными дальнобойными орудиями, были способны противостоять первоклассному флота будущего противника!

   В начале 1909 года был разработан проект форта «Николаевский». К августу были наняты казенные рабочие, заключены договоры с подрядчиками на различные виды работ, однако непосредственно к строительству смогли приступить только с октября: из-за переговоров с владельцами земли вопрос о покупке земли затянулся на несколько месяцев.

Берег залива в районе форта Ино

   Место для строительства северного форта волею судьбы оказалось в самом центре уже обустроенной дачно-курортной зоны, и со всех сторон будущий форт окружали дачи петербуржцев и дома финских крестьян. Военное ведомство немедленно вступило в переговоры с их хозяевами, с целью выкупить земельные участки. Приобретённые таким образом дачи поступали в распоряжение Военного ведомства, после чего производитель работ подполковник Смирнов приспосабливал дачи под военные нужды. Однако дело это шло не слишком-то гладко! По понятным причинам владельцы расставаться с дачами не спешили, и в 1909 г. удалось приобрести лишь несколько участков. Дача А. С. Милюковой была переоборудована под контору, в ней же были выделены помещения для десятников и трёх жандармов. Ещё 28 рабочих разместили в риге М. С. Коноплевой. В бывшей даче художника В.В. Матэ поселили 88 рабочих, 6 жандармов и 3 морских офицера, производивших промеры залива у гавани. Там же была устроена столовая на 100 человек.

Рабочие

   Изначально на строительстве работали лишь специально нанятые рабочие. Однако, учитывая возможную близость войны, сроки строительства были весьма сжатые, и потому рабочих рук не хватало. Потребность в "свежих" кадрах, и в то же время высокие заработки привлекли на стройку местных финнов, каждый из которых имел свою лошадь и жильё неподалёку, что значительно сокращало расходы на содержание такого рабочего. Однако почти сразу появление представителей чуждой, во многом враждебной нации на строительстве русского форта вызвали обеспокоенность Тайной канцелярии. Уже в начале ноября 1909 г. из Министерства внутренних дел поступило указание принять меры по "недопущению финских рабочих на строящиеся стратегические укрепления". Предлагалось: усилить жандармский надзор; оградить место проведения работ колючей проволокой; финнов больше на работы не принимать, от принятых избавляться; возчиков-финнов допускать только к месту складирования материалов. Однако в то же время у казны была острая нехватка лошадей, и на деле финны продолжали работать возчиками, несмотря на все запреты.

   Командование в свою очередь неоднократно форсировало строительство, отчего количество рабочих постоянно росло. Вскоре мест, отведённых для их проживания перестало хватать. Жительница этих мест М.С. Коноплева в жалобе генералу Артомонову писала: «В наш поселок приходят сотни рабочих, для которых не устроено ни помещений, ни правильного подвоза провианта. Эта голодная и раздраженная толпа часто бродит в наших усадьбах в поисках приюта». Слухи о том, что в Ино ведётся стройка, были так велики, что народ продолжал стекаться даже из отдалённых районов Финляндии и Санкт-Петербурга. Многие из них, не получив работы, надолго оставались в Ино, промышляя подёнными работами и воровством. Такое нездоровое положение дел довольно быстро докатились и до финской прессы. Уже ноябре 1909 до Л.К. Артамонова дошли известия о том, что одна из финских газет вышла во многом провокационная статья, которая "укоряет" русское правительство за то, что оно не заботится о жилье для своих рабочих. Также в ней указывалось на неудовлетворенность рабочих заработками (хотя они были сравнительно высоки) и желании наиболее сознательных из них устроить забастовку. Резолюция Л.К. Артомонова на этом донесении гласила: «Строителю. Всех "сознательных" рабочих немедленно уволить, а подполковнику Смирнову приказать ускорить постройку казарм».

Такое скопление рабочего народа в Ино очень быстро привлекло в посёлок предприимчивых торговцев. В непосредственной близости от стройки была открыта лавка. Кроме продуктов и напитков, в ней торговали почтовой бумагой, конвертами и марками, ручками и перьями, иголками и нитками, ваксой и другими товарами повседневного спроса.     Вслед за лавкой, как и следовало ожидать, стали плодиться всевозможные питейные заведения. Изначально, расчёт с рабочими должен был производиться в Кронштадте, (форт строился под бдительным надзором кронштадтского коменданта), однако вскоре для удобства расчётов и самих рабочих, это правило перестало соблюдаться. Деньги стали выдавать прямо на стройке, и первое место, куда шли рабочие, получив на руки зарплату – это конечно местные кабаки, где им часто «помогали» расстаться с последней копейкой, после чего они принимались за воровство и погромы окрестных домов.   < Л. К. АРТАМОНОВ

   От разбоев страдали не только финны, но и русские дачники. Обращаясь к властям, землевладельцы просили исправить создавшееся положение, "...направить дело так, чтобы появление русской военной базы в Финляндии не являлось началом разорения и изгнания русских поселенцев". Были просьбы не учреждать запретного района вокруг форта, ограничивающего их имущественные права уже в мирное время, или же приобрести в казну все без исключения участки, примыкающие к укреплению.
   Но, несмотря на большую "текучку" кадров и большие объёмы работ, условия, в которых трудились строители форта по сегодняшним меркам можно назвать почти идеальными! Рабочие каждый день получали пищу, причём и в выходные и праздничные дни. В форте была своя пекарня, и на столе у рабочего всегда был свежий хлеб. Поденные рабочие получали на руки в 1910 г. за 8 часов работы от 80 коп. (землекоп) до 2 руб. (возчик). Казенные служащие и рабочие находились на фиксированном месячном окладе.

    Медицинскую помощь оказывали фельдшер и врач. С прибытием на форт артиллерийского батальона всеми вопросами медицины стал ведать военный врач. Если травмированный рабочий нуждался в стационарном лечении, то его, обычно пароходом, направляли в Кронштадт, в Николаевский морской военный госпиталь.
   Непременной частью быта гарнизона, как и во всей российской армии, была церковь. Первый раз богослужение на форту провёл 6 января 1910 г. священник 87-го Нейшлотского пехотного полка Дмитрий Воинов в столовой для рабочих. Тогда же он получил указание от Л. К. Артомонова вести богослужение постоянно. Саму церковь также разместили в столовой, пристроив к ней алтарь и колокольню. Церковь, освещённая в 1910 году, стала именоваться "Православный храм во Имя Воскресения Христова на форте Ино" (подобные церкви имели место быть и на других фортах. Так, на форте "Красная горка" также была церковь, именовавшаяся Равноапостольной Марии Магдалены, а на форте "Обручев" Св. Троицкая церковь). После окончания богослужения алтарь отгораживался от столовой деревянными щитами, пока рабочие принимали пищу.

   2 июня 1910 г. на яхте «Александрия» в гавань форта прибыл сам император Николай II. Оттуда на поезде он проследовал в укрепления. С вышки царь осмотрел расположение батарей, прошел вдоль берега, посетил помещения для орудийных расчетов и рабочий городок, где в церкви отслушал краткий молебен. После визита Николая II комендант Кронштадтской крепости генерал-лейтенант Гусаков приказал "...прибить доски о посещении Государем Императором церкви и кухни рабочих на форте".

Распри с финнами

   Финны в Российскую армию финны не призывались, и, несмотря на то, что Великое княжество было частью Российской империи, обязанное подчиняться российским властям, местная администрация всячески противилась возведению форта. Брошенные фенноманами в прошлом XIX веке семена раздора нашли свою благодатную почву, и к тому времени идеи сепаратизма достигли своего апогея. Верхушка финского общества – шведское дворянское сословие и купечество были гораздо более заинтересованы в содружестве с Европой – Швецией и Германией, которое предоставило бы им выгодные перспективы, нежели статус "задворок" некогда великой Империи. Теперь практически любая инициатива России в Финляндии сразу встречалась буквально «в штыки». Так и в строительстве форта финские власти увидели, прежде всего, «посягательство на Финскую Конституцию и независимость», попытавшись отказать русским в возведении береговых укреплений. Военному ведомству удалось настоять на строительстве, (учитывая положение Финляндии), однако в целом негативное отношение финской администрации к форту на этом не прекратилось.
   К слову сказать, русские военные, как могли, дискредитировали себя на финской территории. При доставке огромного количества грузов, почтовую дорогу привели почти в негодное состояние. Содержать ее местному населению, (как это было принято раньше), стало не под силу, а военные никаких мер по ремонту естественно не предпринимали.

Устройство форта

   Форт был спроектирован с учётом всех последних достижений военной инженерии, ведь Российское государство никогда не экономило в вопросах, связанных с оборонной мощью! Так стены форта защищали мощные железобетонные перекрытия, толщиной 2,43 м. Были предусмотрены бронебойные наблюдательные пункты, гавань, оборудованная тремя подъёмными кранами, один из которых был способен поднять до 32 тонн! К форту была подведена железнодорожная ветка, которая проходила вдоль всех батарей. Следует отметить и установку двух «противоаэропланных» (зенитных) батарей на флангах форта, что само по себе говорит о гибкой реакции военных инженеров на изменение условий ведения боевых действий. Также в 1910 г. было принято решение об установке на каждом из фортов по восемь новейших 305-мм орудий, изготовленных на Обуховском заводе.

305-мм орудие

   Все опорные пункты оборудовались мощными убежищами для личного состава и противоштурмовой артиллерии. Поскольку бетонирование зимой осложнено сильными морозами – почва сильно промерзла, над двумя основаниями орудий возвели "теплушки", мастерскую и временную электростанцию для рабочих Металлического завода, производивших установку орудий. Опыт зимнего бетонирования 1909-1910 гг. стали использовать и в следующие зимние сезоны, и "теплушки" применялись также при монтаже орудий.
   По проекту наименьший гарнизон укрепления устанавливался в 2 роты крепостной артиллерии и 2 роты пехоты, но в случае необходимости размеры каждого из гарнизонов могли быть увеличены втрое.

11 апреля 1910 года командир 2-го Кронштадтского крепостного артиллерийского полка полковник Герасимов, которому подчинялась артиллерия форта, попросил разрешения произвести стрельбы из 254-мм орудий. Основания орудий, забетонированные зимой, прекрасно выдержали испытания стрельбой. В июле 1910 г. подполковник Смирнов докладывает С.И. Александрову, что после стрельб боевыми и практическими зарядами под разными углами возвышения на бетонных основаниях "...не замечено ни одной трещины, ни одного откола". С этого времени артиллеристы форта начинают свою повседневную боевую учебу.   < МОНТАЖ 305-ММ БАШЕННОЙ УСТАНОВКИ

   Севернее, в районе деревни Витиккала (сейчас посёлок Пески) был сооружён огромный, железобетонный дальномерный пункт, также вошедший в систему береговых укреплений. Врезанный в вершину холма Кангасмяки этот вместительный каземат был лишен артиллерийских амбразур, а имел лишь стрелковые гнезда, прикрывающие тыловые подходы. Сверху он был снабжен наблюдательным вращающимся бронекуполом, оснащенным высокоточной артиллерийской оптикой, с помощью которой производились вычисления координат движущихся морских целей. Это позволяло крепостным орудиям Ино накрывать вражеские корабли с первого выстрела. Между прицельным казематом Витиккала и Николаевским фортом была проложена подземная линия телефонной связи. Очевидцы рассказывали, что при строительстве этого сооружения русские солдаты перетаскивали вручную весящий несколько тонн бронекупол и стеновые панели на специальных санях от станции Местеръярви до холма Кангасмяки.

План форта

   В мае 1910г. было углублено дно в гавани форта. Было проложены два фарватера: северо-восточный - глубиной 3 м и южный - глубиной 3,6 м для судов с большей осадкой. Так была налажена постоянная транспортная связь с базами снабжения в Кронштадте, откуда доставлялось все необходимое для строительства на баржах и пароходах.

   Зимой для доставки материалов использовался Финский залив. С зимнего сезона 1910-1911 гг. начали действовать ледовые дороги от форта "Ино" к Кронштадту: одна для легкового транспорта, другая - для грузового. Вдоль дорог, через несколько километров друг от друга, выставлялись сигнальные будки, в которых дежурили сторожа, обязанные, в том числе, с наступлением темноты зажигать фонари. К началу 1914 г. от Николаевского форта до Кронштадта проложили подводный кабель длиной 10500 саженей.

   К началу Первой мировой в деревне Хумал-йоки (современное Ермилово) начал строиться ещё один форт. Новая приморская позиция выборгских морских укреплений включала в себя батареи ближнего боя, расположенные на материке. Вместе с островными батареями дальнего боя форт Хумал-йоки обеспечивал надежную защиту морских рейдов.
   К 1916-му году основное строительство форта было завершено. В нем имелись две батареи 152-мм пушек Канэ, восемь 279-мм гаубиц, восемь башенных 305-мм орудий, которые стреляли на 15 - 18 километров. Вокруг батарей был возведен целый подземный городок, покрытый двухметровым слоем бетона, способный выдержать прямое попадание крупнокалиберных морских снарядов. В казематах имелись снарядные погреба, казармы, узкоколейная железная дорога для доставки снарядов к орудиям, командные и наблюдательные пункты, дизельная электростанция, система парового отопления и так далее. Снаружи форт был окружен стрелковым валом с бетонными опорными пунктами и приспособлен для круговой обороны. К башенным батареям вели специальные подземные ходы. К лету 1916 года все эти сооружения были готовы. По площади наземных сооружений и подземных галерей форт Ино превосходил знаменитую Брестскую крепость!

   Разумеется, всё это строительство стоило казне колоссальнейших средств. От начала строительства форта к началу 1912 г. на работы было ассигновано 2652694 руб. На постройку открытой батареи на четыре 12-дюймовых орудия планировалось израсходовать 411360 руб., в т.ч. на вспомогательные и непредвиденные работы - 37636 руб. и на содержание администрации -7260 руб. К 1916 году было освоено 2606219 руб.

Первая мировая и Революция

   Начало Первой мировой войны сильно замедлило строительство Николаевского форта. Возникали трудности с мобилизацией людей, всё труднее становилось найти лошадей. В результате новых масштабных проектов больше не принималось. Достраивали то, что было начато, временные постройки заменяли постоянными, совершенствовали сухопутную оборону. Сражаться форту не приходилось – германский флот был остановлен минными заграждениями Эссена в Прибалтике, однако по суше кайзеровская армия продвинулась уже далеко вперёд... Один за другим сдавались курляндские города, и между Ревелем и Гельсингфорсом шёл постоянный рейд русских судов, готовых встать на защиту подступов к Санкт-Петербургу. Хорошо описана ситуация на Балтийском флоте того времени в историческом романе Валентина Пикуля "Моонзунд". Бои велись с переменным успехом, и Германии всё труднее было восстанавливать силы после новых и новых потерь, причиняемых ей Русским флотом...

Пленные немцы

   К 1917 г. подённая плата рабочих форта возросла в несколько раз по сравнению с 1914 г. - сказались инфляция и рост цен. В мае рабочие основных профессий получали по 9 руб. в день, чернорабочие - по 7 руб. Увеличился и личный состав крепости. Если к началу Первой мировой гарнизон укомплектовали по штатам военного времени (артиллеристов 2000 человек, столько же пехоты, более 500 других военнослужащих), в январе 1917 г. гарнизон состоял уже из 5500 человек.

Февральская революция не остановила строительство форта. Война с немцами продолжалась, и задачи укрепления Санкт-Петербурга в немалой степени волновали Временное правительство. «Война до победного конца!» - вот был его лозунг, и даже в той крайне непростой для страны ситуации финансирование строительства Николаевского форта продолжалось.     Гораздо губительнее для Русской армии и флота была сама Революция! Казалось бы, обособленное положение Николаевского форта и значительное расстояние от Столицы, должны были как-то оградить гарнизон от разлагающих революционных идей... Однако через Кронштадт (с которым у форта была налажена постоянная связь) в него скоро начинают проникать красноречивые большевистские агитаторы. Бездарные либеральные реформы Временного правительства, будто нарочно, подрывали оборонную мощь некогда непобедимой Русской армии. Одно лишь создание ревкомов (так называемых "революционных комитетов") пудовой гирей ударило по самой структуре Вооружённых сил!   < АГИТАЦИОННЫЙ ПЛАКАТ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

   Эта ни к месту и не ко времени «демократическая» реформа оказалась просто преступной! Ущемление полномочий и прав боевых офицеров, командиров, которые раньше поднимали солдат в бой, и которые теперь фактически назначались комиссарами и не имели никаких полномочий навести порядок! Как результат – массовые беспорядки и акты неповиновения по всем флотам и фронтам. В ответ на применение офицерами оружия, поступило новое распоряжение Временного правительства: всем офицерам сдать личное оружие своим комиссарам...

Революционные матросы

   Всю глупость руководства «временщиков» передаёт один из рассказов Михаила Зощенко, в котором взамен расстрелянного военного врача, сослуживцы «выбрали» врачом его, просто рядового солдата: свой брат-солдат будет и больничные справки выдавать и спирт без счёта. В результате, главный герой выписывает самому себе справку о негодности к строевой службе и уходит с войны домой!

Форт Ино также участвовал в революционных событиях. Из матросов мигом был создан революционный комитет, который постановил отправить почти всё стрелковое оружие из форта в Петроград для отрядов формировавшейся Красной гвардии. Так, временное правительство и большевики старательно разрушали то, что раньше казалось непобедимым - великую Русскую армию. Теперь победа Германии стала лишь вопросом времени...    После Октябрьской Революции и прихода большевиков к власти, временное правительство было арестовано, его председатель Керенский бежал, и теперь первоочередной задачей стала защита Петрограда. Если раньше для победы Революции была нужна анархия и поражения по всем фронтам, то теперь под угрозой немецкого вторжения была уже молодая советская власть. Большевики принялись спешно восстанавливать разрушенные ими же армию и флот. Однако в спешке и неразберихе решения принимались зачастую поспешно и не грамотно. Так значительную часть гарнизона Николаевского форта перебросили на сухопутный фронт, откуда многие, пользуясь всеобщей неразберихой и сменой режима, дезертировали. Получив однажды волю, солдаты не хотели воевать, покидая поле бое при первой же возможности.   < ЛЕНИН И НАРОД

   В самом конце 1917-го года Советское правительство официально признало независимость Финляндии, приняв все условия финнов. В то сложное время всеобщего хаоса сотни ведомств и учреждений России остались брошенными в Финляндии на произвол судьбы со всем имуществом и значительной собственностью, на которую не были заявлены никакие права. Тем не менее, Николаевский форт, самая современная по тем временам береговая крепость уже Советской России продолжала оставаться в собственности русских. Взамен, финны получили область Петсамо с незамерзающим портом. Таким образом, весь гарнизон Николаевского форта фактически оказался за границей, на территории суверенного государства, настроенного крайне недоброжелательно к России и русским!

   Такое «удалённое» существование русской крепости на территории другого страны было бы вполне возможно.... в мирное время. Так, например, сегодня Черноморский флот России расположен на территории суверенной Украины, а космодром Байконур на территории Казахстана. Подобных прецедентов мировая история знает немало. Однако вскоре, в Финляндии разгорается гражданская война. «Красный пожар» охватил теперь уже независимую страну Суоми, и правительство Свинхувуда в спешке бежало из Хельсинки на север.

Значительная часть красных революционеров в Финляндии состояла из беглых матросов-балтийцев, бросивших свои корабли, и вскоре финское правительство дало понять, что присутствие русского флота в Финляндии становится более невозможным. Финское правительство обвинило РСФСР в развязывании конфликта, поддержке «красных финнов» и потребовало эвакуировать гарнизон форта. В противном случае оно грозило объявить русским войну. Загнанное в угол, финское правительство принимает отчаянные меры – открывает дорогу немцам. В Финляндию прибывает знаменитая дивизия Фон Дер Гольца, а из Стокгольма приезжают военные специалисты и инструкторы. Сотни русских по всей Финляндии будут расстреляны немцами без суда и следствия...   < МАННЕРГЕЙМ И ФОН ДЕР ГОЛЬЦ

   Ранней весной 1918-го года Маннергейм напишет в своём обращении к народу Финляндии: "Я убежден, что братство по оружию, которое запечатлевается в нынешней борьбе кровью, должно еще более укрепить дружбу и доверие, которое Финляндия всегда питала к великому кайзеру и могучему германскому народу. Я надеюсь, что молодая финская армия, борясь бок о бок со славными германскими войсками, проникнется той железной дисциплиной, чувством порядка и сознанием долга, которые создали величие немецкой армии и вели ее от победы к победе. Приветствуя прибытие храбрых немецких войск, я надеюсь, что всякий финляндец поймет великую жертву, приносимую благородным немецким народом нашей стране в то время, когда каждый человек нужен Германии для боев на Западном фронте"...

Шведские белые добровольцы

   3 марта 1918 года Советским правительством, не имевшим сил, средств и желания вести войну с Германией, был заключён позорный Брестский мир. Большевики надеялись, что после заключения мира, немцы помогут им в борьбе против Антанты. Однако вместо этого, Советская Россия, уже потерявшая Украину, половину Белоруссии и всю Прибалтику, принимала на себя обязательство выплатить чудовищную по размерам контрибуцию: 245 564 килограмма чистого золота! По одной из версий именно форт Ино был использован для передачи ценностей германским представителям. Далее по морю золото отправлялось в Германию и Швецию. Процесс передачи ценностей германским представителям курировал начальник Петроградского ЧК М. Урицкий и его заместитель Г. Бокий.

Тем временем, правительство Свинхувуда, поощряемое Берлином и ссылаясь на статьи Брестского мира, где говорилось буквально следующее: «Финляндия и Аландские острова также будут немедленно очищены от русских войск и русской Красной гвардии, а финские порты - от русского флота и русских военно-морских сил» (Брестский мир, ст. VI), напоминало о необходимости вывода всех российских войск с территории Финляндии. Шаг за шагом финны добивались ликвидации всех баз российского флота на своей территории. Чтобы не допустить захвата боевых кораблей, было принято решение, несмотря на ледостав, выводить их в Кронштадт. Последний корабль покинул Гельсингфорс 12 апреля 1918 года.   < 3 МАРТА 1918 ГОДА, ПОДПИСАНИЕ БРЕСТСКОГО МИРА

  Не решившись на преследование Российского флота, немцы стреляли вслед русским кораблям с берега, а затем попытались захватить Николаевский форт, чтобы воспользоваться его артиллерией и добить уходящую русскую эскадру. 12 апреля в Петрограде стало известно о высадке немецкого десанта в Койвисто (теперешнем Приморске) в 60 км к северу от Ино. Возникал вопрос: что делать с фортом?

Городские власти Хельсинки приветствуют генерала Фон дер Гольца.
15 апреля 1918 года

   Изначально было решено защищать форт до последнего: сформировать отряд из 4-5 рот, хорошо вооруженных и дисциплинированных матросов, занять укрепления, но самим никаких боевых действий не предпринимать. Также направить к форту линейный корабль «Республика» и миноносец «Прыткий». Им ставилась задача поддерживать форт огнем своей артиллерии в случае нападения с суши, а также прикрывать посадку частей гарнизона на суда, если его придется оставить. При появлении германского флота кораблям предлагалось боя не принимать и уходить в Кронштадт. Для сухопутной обороны форта с судов бригады линейных кораблей уже было выделено не менее 300 человек. Однако в этот же день в форт прибыли финские парламентеры с требованиями его сдать. Финский отряд, блокировавший форт, достигал 2000 человек и имел полевую артиллерию. Боеспособный личный состав форта едва насчитывал 150 человек. Командование Балтийского флота дает указание: "Форт Ино не может быть оставлен. Его надлежит защищать всеми средствами от всяких нападений".

Конфликт вокруг форта вызвал беспокойство Совета народных комиссаров России. Больше всего там боялись, что Германия пойдёт на разрыв Брестского мира и начнёт новую войну, на которую не было никаких средств, поэтому «сверху» было спущено требование: «Исчерпать все возможности для улаживания проблемы мирным путем, форту и кораблям открывать огонь только с разрешения начальника морских сил, после его доклада в СНК. Совнарком не хочет из-за Ино вступать в возможное враждебное действие с немцами».   < ЗАСЕДАНИЕ СОВНАРКОМА, ПЕТРОГРАД 1918 ГОД

   В соответствии с этими указаниями, командование Балтийского флота приняло в отношении форта следующее решение: "вывезти с форта весь боевой запас, подготовиться к взрыву форта, до этого защищать его от белофиннов и немцев".
   8 мая уже германское правительство потребовало передать Николаевский форт Финляндии, а спустя 4 дня немецкий флот блокировал для русских военных кораблей коммуникации, ведущие к нему. Немцы также требовали отвести от форта крейсер «Олег», находившийся там на случай эвакуации гарнизона. И здесь правительство России пошло на уступки, запретив «...поддерживать форт Ино гарнизоном или с кораблей Балтийского флота». Форт должен был удерживаться собственными силами. При невозможности удержаться форт должен был быть взорван со всей артиллерией.

Крейсер "Олег"

   Еще не зная об этом решении, комендант Кронштадтской крепости К.М. Артамонов 14 мая взорвал форт Ино, не запрашивая начальника морских сил. В батареи, погреба, опорные пункты, убежища было заложено 300 пудов пироксилина. В 23 час. 30 мин. раздалось несколько одновременных взрывов, затем - один громадный в районе расположения погребов батарей. Потом в течение часа насчитали 40 взрывов разной мощности. Ток для подрыва подавали по подводному кабелю с Красной Горки. Таким образом, к началу нового дня - 15 мая 1918 г. форт Ино, как укрепление, больше не существовал.

Взорвав форт по своей инициативе, не дожидаясь приказа, Артамонов поставил себя в сложное положение. Для выяснения обстоятельств была создана следственная комиссия. Одним из обвинений в адрес заслуженного командира было даже "сотрудничество с английской разведкой". Однако комендант крепости имел право отдать приказ о взрывае форта в случае угрозы. И угроза эта была. Командование же Балтийского флота также устраивал взрыв форта, ведь теперь не нужно было отвлекать значительные силы на защиту и поддержание бесполезной крепости; её защитники могли все погибнуть, а главное, сам форт рано или поздно скорее всего перешёл бы противнику, что создало бы страшную угрозу обороне Петрограда.   < FORT INO

   Через неделю после взрыва Ино заняли белофинны. А в июле их сменили три немецких батальона из десантного корпуса фон дер Гольца. Однако взорван был лишь форт Ино. Прицельный каземат к северу от него, благодаря своему значительному удалению от форта взорван не были.

   19 ноября 1918 г. после атаки с батареи Пумала русского корабля "Нарова", расставлявшего мины в районе мыса Стирсудден (Озерки), с советского форта "Красная горка" было выпущено более 90 тротиловых снаряда 12 дм. и 5 снарядов по башням Ино. Была обстреляна деревня Витиккала, 81 снаряд разорвался почти в центре деревни Инонкюля, но, к счастью, жертв не было. Не пострадал и прицельный каземат. В первые дни Зимней войны он станет убежищем для жителей окрестных селений, а во время Великой Отечественной войны в нем размещался штаб и полевой госпиталь.

   Не был взорван и форт в Хумал-йоки (совр. Балтийское). Позднее, в 1939-м бывшая тыловая позиция превратится в передовую позицию финской обороны, прикрывавшую Бъёркский пролив. Форт был оснащен двумя 150 мм орудиями и имел большое значение в оборонительных боях Зимней войны.
   После подрыва Николаевского форта не уцелела ни одна батарея. Характер разрушений был везде примерно одинаков: обрушенные перекрытия, внутренние стены и перегородки, заваленные обломками казематы, отколотые и отброшенные взрывами блоки и огромные куски бетона. На сегодняшний день уже ничего не осталось и от установок крупнокалиберных батарей. Все металлические части форта были аккуратно демонтированы и вывезены финнами. Ни в убежищах опорных пунктов, ни на батареях не осталось ни броневых дверей и ставен, ни люковых дверей. Финнам достались и прекрасные орудия, выполненные на Обуховском оружейном заводе, которые впоследствии были использованы в Зимнюю кампанию. Одно из них, установленное на острове Койву-саари, до сих пор отмечает выстрелом день независимости Финляндии.

   Сильно разрушенной оказалась и сухопутная ограда. Все убежища опорных пунктов погрузились в развалины. Пострадали даже бетонированные соединительные траншеи.
   Не дошли до нашего времени и деревянные здания форта (казармы, бараки, столовые, флигели и т.д.). Некоторые фундаменты, оставшиеся от них, в советское время были использованы при строительстве сооружений различного назначения.

   В 1921 году, по условиям Тартуского мирного договора, бетонные укрепления Ино вновь были взорваны. Впоследствии форт взрывали еще три раза: в 1939 году белофинны, в июне 1941 года - советские войска, летом 1944-го - вновь финны. Оставлять такой укрепленный пункт противнику при отступлении никто не хотел.

   Ни русские, ни финны никогда не предпринимали попыток восстановить форт Ино. После того, как эти места снова перешли к России 20-25 декабря 1939 г. специальная комиссия во главе с начальником АНИМИ (Артиллерийский Научно-Исследовательский Морской Институт) флагманом 2 ранга И.И. Греном обследовала форт Ино. Вывод комиссии был неутешителен: "использование форта связано с огромным объемом работ". При этом следовало считаться с опасностью взрыва неразорвавшихся снарядов (возможно, из-за этого и финны не стали восстанавливать форт). Комиссия сочла возможным использование лишь оснований 305-мм открытых установок для размещения на них трех 180-мм орудий и то без погребов, которые могли быть только временными.

   История форта Ино - величайшего в русской истории форта, которому так и не суждено было участвовать в сражениях - одна из печальных страниц русской военной истории, хорошо отражающая всю сложность российско-финляндских отношений в начале XX века. Но при всей своей страшной нелепости и огромных потерях, это хороший урок будущим поколениям россиян в том, как нужно относиться к своей стране! Не прошёл даром и колоссальный инженерный опыт, полученный при строительстве форта. Опыт возведения бетонных укреплений был позднее использован при восстановлении Севастопольских батарей и строительстве укреплений на Дальнем востоке.
   Ещё одна страница богатой, но почти забытой истории Карельского перешейка промелькнула перед нами...

Маяк Стирсудден

Сегодня, проезжая в тёмное время суток по Приморскому шоссе в районе посёлка Озерки можно увидеть над деревьями яркие вспышки света. В темноте они выглядят жутковато, как рассеянный неземной серебристый свет над деревьями, но это... не НЛО! Это свет маяка, воздвигнутого на побережье Финского залива ещё в XIX веке.    Золотой берег не только красив, но и очень опасен. В силу своих природных особенностей он таит множество отмелей и подводных островов, что делало в то время навигацию при отсутствии соответствующего радиооборудования крайне опасной. В этих местах неоднократно случались кораблекрушения, и в 1872-м году адмирал флота великий князь Константин Николаевич (сын Николая I, 1827-1892) распорядился построить маяк на Сейвястовском мысе (по-шведски "Styrsundsudde"). Строительство было поручено эстонцам, а потому и рабочие и весь строительный материал доставлялся в эти места по воде из Ревеля по пути длиной около 150 морских миль. Возможно именно поэтому, строительство маяка обошлось казне довольно дорого - 18000 золотых рублей. Когда маяк был готов, его начальником был назначен эстонский немец Отто Вильгельм фон Люде.    Маяк представлял собой башню, высотой 28 м, на которой была установлена огромная керосиновая лампа, свет которой многократно усиливался специальными хрустальными призмами, которые, отражая свет, направляли его в море. Чтобы лампа не погасла, специальные вахтенные матросы следили за ней. Для обслуживания оборудования на башню маяка вела винтовая лестница.   < МАЯК СТИРСУДДЕН

   В 1907-м году Сейвясто не обошёл своим внимание Владимир Ильич Ленин, который, как известно, в предреволюционные годы скрывался от царской охранки чуть ли не во всех посёлках Карельского перешейка! В своих воспоминания Н. К. Крупская пишет: "Ильич устал до крайности, нервничал, не ел. Я снарядила его и отправила в Стирсуден, в глубь Финляндии...". Там, недалеко от маяка на мысе Стирсуден жила на даче семья Книповичей. Дочь военного врача, получившая прекрасное образования, Лидия Михайловна Книпович (партийная кличка "Дяденька") была активным действием большевистской партии. "В хорошей, скорее деревенской, чем дачной обстановке, на берегу моря, среди лесов, он наслаждался нормальным отдыхом", - писал Н. М. Книпович. Вскоре к Книповичам приехала и Крупская. "В Стирсуддене, - писала Н. К. Крупская, - мы чудесно провели время - лес, море, дичее дикого... Добрую часть дня мы проводили с Ильичём у моря или ездили на велосипеде. Велосипеды были старыми... но ездить было чудесно. Дяденька усиленно подкармливала Ильича яичницей да оленьим окороком, Ильич понемногу отошёл, отдохнул...". На лето 1907-го маяк служил ориентиром не только для судов. Сюда, на "маяк партийных работников", как называла Стирсуден Крупская, приезжали к Ленину соратники. 8 июля 1907 года Ленин уехал из Сейвисто. Дача, где жили Книповичи не сохранилась. В годы войны в Сейвисто находились огневые точки вражеской береговой артиллерии. Маяк и расположенные рядом здания были разрушены. Много лет спустя в 1961-м году место дачи было установлено с помощью дочери Н. М. Книповича, Юлии Николаевны. Сохранился фундамент дачи.

Пляж Золотого берега

   После смерти первого смотрителя маяка фон Люде, должность получил его зять, эстонец Петер Марьяк.С началом Первой мировой войны его заменил русский моряк Трофимов, прослуживший на этой должности до сдачи здешних земель Финляндии. В 1918-м году, когда русские покидали Финляндию, Трофимова сменил капитан Эмиль Виркки, прослуживший на маяке вплоть до начала Зимней войны.
   Год спустя в 1919 году близ маяка подорвался на немецкой мине английский военный корабль.

Команду удалось спасти, но 9 моряков были извлечены из воды уже мертвыми. Их похоронили около маяка в парке Ракитина. Жена смотрителя Лидия Виркки ухаживала за этими могилами вплоть до зимы 1939 г., когда всем обитателям Карельского перешейка пришлось покинуть насиженные места и спешно эвакуироваться. После войны здешние места долго не имели надлежащего ухода, парк пришёл в запустение, а кладбище заброшено. Однако несколько лет тому назад житель поселка Красная Долина каким-то чудом разыскал остатки каменных надгробий и передал их родственникам моряков в Англию.    Маяк неоднократно модернизировался, и со временем керосиновую лампу заменили мощным электрическим прожектором (1931 г.), работающим в мигающем режиме (5 с света - 2 с темноты, 5 с света - 8 с темноты). На случай перебоев с электроэнергией был предусмотрен специальный газовый фонарь. Кроме того, в башне была размещена и гидрометеостанция, а рядом с маяком была установлена сигнальная мачта, оповещавшая рыбаков о состоянии льда на заливе.    Новая осветительная система была изготовлена на шведском заводе Аган, обошлась финнам в 48000 марок, но она того стоила! Ведь теперь вместо 4-х человек обслуживанием маяка занимался всего один. Кроме того, в расходах по обслуживанию маяка принимала участие и советская сторона, ведь маяк освещал путь и судам, следовавшим из Европы в СССР в Ленинградский порт.    В 20-е годы маяк нашёл и военное применение. Во втором крыле здания вплоть до начала Зимней войны размещалась небольшая артбатарея (2 Х 6 дюймовых орудия). Для подразделений берегового шюцкора там устраивались курсы по морскому наблюдению и противовоздушной обороне. Идея разместить в Сейвясто артиллерийские батареи принадлежала ещё русским.   < МАЯК СТИРСУДДЕН

   К мысу была даже протянута железнодорожная ветка от станции Яппиля, однако Революция не позволила мечте осуществиться, и воплощали её уже новые хозяева. Впрочем, положение для артиллерии было не особенно удачным - позиция хорошо просматривалась с моря, и вскоре железнодорожные пути разобрали.

   В 1941-м году отступающим частям Красной армии не удалось до конца уничтожить батарею, и финнам достались четыре 180 мм (180/57) тяжелых орудия, которые были вывезены в тыл и отремонтированы. В декабре 1941-го на месте советской батареи была построена ещё одна, а в 1943-м к ним добавилось ещё два орудия. Испытания показали, что батарея способна производить от 3,5 до 5 выстрелов в минуту. К мысу снова была проведена железнодорожная ветка (снова от Яппиля), причём кроме позиции на Сейвясто была построена ещё одна - в районе Анттоналы (Зелёная роща). Вместе с фортом Ино они образовывали целый ряд позиций, который мог бы покрыть огнём сектор 360 градусов, что имело бы весьма значительное практическое применение.
В июне 1944-го в результате советских воздушных атак были повреждены две пушки и множество железнодорожных вагонов. Финская армия отступила, и все орудия были вывезены в Выборг, а затем в Хельсинки, и после ремонта использовались на полуострове Ханко.

   Сегодня маяк обслуживают уже российские военные моряки, однако, при наличии элементарной вежливости и обаяния, с ними можно легко договориться об экскурсии, и тогда, поднявшись по винтовой лестнице на самый верх, вы увидите панораму сказочной красоты: зелёный ковёр леса в береговой полосе, а за ним ослепительно-синий горизонт Финского залива!

Маленькое послесловие

   В последние годы всё побережье от Зеленогорска до Приморска выкуплено ОАО "Газпром", что заставляет ожидать в здешних местах большие перемены. Возможно, Золотой берег будет для нас уже навсегда потерян...

<<Назад Содержание Вперёд>>